Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

я тронут тем, что там меня кто-то не забыл.*) Но кто автор Я почти уверен,
что, когда прочту их, то захочу иллюстрировать, хотя последнее время
мало этим занимаюсь».
Еще через некоторое время М. В. писал, что с нетерпением ждет
стихов, что пакет ему должны выслать из Нью-Йорка. Но я так и не
знаю, получил ли М. В. эти стихи и как на них реагировал. Может быть,
они ему не понравились, и потому он ничего мне не написал. В 1956 и
1957 годах, будучи в Лондоне, я не мог повидаться с М. В., так как он
как раз в это время уезжал в Париж и в Италию (он эти годы
много
работал в Европе над театральными постановками). А затем М. В.
скончался, почти сразу же по возвращении в
Нью-Йорк.
Сейчас есть все основания думать, что автора «Серебряной раки»
нет больше в живых. Тем не менее я сохраняю пока придуманный
мною
псевдоним. Читатели заметят, что почти все печатаемые ниже стихотворения
написаны между
1933 и 1937 годами (в книге есть и несколько
стихотворений конца 20-х годов; самые поздние все датированы 1937
годом) и что они совершенно не похожи ни по теме, ни по фактуре на
средние советские стихи того времени. Я не собираюсь сейчас
подробно
разбирать поэтическую генеалогию Лисицкой. Нет сомнения, что она
многим обязана акмеистам — и Гумилеву, и особенно, пожалуй, Мандельштаму
периода «Камня». За Мандельштамом чувствуется и ломоносовская
традиция (не случайно покойный кн. Д. П. Святогголк-Мирский
говорил о возрождении Мандельштамом «Ломоносовской риторики
большого стиля»). Культ Петербурга переходил у Лисицкой в страсть;
она, видимо, знала каждый камень в городе и все связанные с ним исторические
ассоциации. Но при всей «топографичности» ее стихов о Петербурге
(это как бы поэтический путеводитель по Петрову граду), в них
нет холодной археологичности: «самый фантастический город в мире»
вошел ей в плоть и кровь, и тема
Петербурга — тема историческая и
архитектурная — переплетается в ее поэзии с личной, лирической темой
{«мой город... — он голос и тело»), как и с общей темой России
и истории, причем в историю вторгается и современность. Острое чувство
истории тоже роднит
Лисицкую с Мандельштамом. Как и он, она
слышит «шум времени». Помимо стихов о Петербурге, в которых историческая
тема все время пробивается наружу, ею написан ряд сонетов
на исторические темы — о русских
царях и царицах 17-го и 18-го веков:
«Софья Алексеевна», «Иоанн Антонович», «Анна Иоанновна», «Па-
*) Уже после смерти, Добужииского вспомнили «там» и вполне открыто:
в интересной статье В. С. Нечаевой об иллюстраторах Достоевского в сборнике
«Творчество Ф. М. Достоевского» (Москва, 1959) Добужинскому уделено
целых четыре страницы из 37! Нечаева говорит, что для Добужииского «иллюстрирование
Достоевского не было случайным, попутным эпизодом, но делом
почти всей жизни, с годов учения до лет полной художественной зрелости»
(стр. 500). В сборнике напечатаны три репродукции иллюстраций Добужинского
к «Белым ночам». Г. С.