Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

пьес сам Гете приспособил для веймарской сцены), как у себя на
родине, так и за ее пределами. Убит он был в 1819 году, но из 98
написанных им пьес многие еще довольно долгое время ставились
на сцене. В России популярность его была так велика, что через
десять лет после его смерти в каталоге книгопродавца Смирдина
числилось 130 его переведенных творений. Еще в сороковых годах
пьесы его разыгрывались на русских провинциальных сценах.
Правда, люди более зрелого вкуса давно уже смеялись над этой
«коцебятиной». Потом и словцо это забыли. Но стоило бы его воскресить.
Звучит оно выразительно, а случай, к которому оно относится
— самый обыкновенный. Сколько раз уж это повторялось:
большие тиражи, широкая известность, а потом гробовая тишина.
И если стряхнуть пыль со старых этих книжек, глядишь, ничего
в них и нет; старомодные моды, непугающие ужасы, несмешной
смех, одним словом — сплошная коцебятина.
Дело тут не в бренности всего земного и не в легкости забвения.
Памяти человеческой свойственно ошибаться. Вовсе не все, что забыто,
заслуживает быть забытым. Дело скорей в том, что широкая
известность и большие тиражи не только будущего не предрешают,
но и прижизненной настоящей славы тоже не определяют:
иногда сопутствуют ей, а иногда и не сопутствуют. Настоящая слава
может быть и не широка, а широкая бывает дешевой, суетной,
мимолетной. Широкая слава без узкой именно и сводится к тиражам,
к недолговечному, хоть и шумному успеху, а в конечном счете
к той же коцебятине.
Писатель, разумеется, против больших тиражей не возражает.
Чем шире его слава, тем лучше; он не будет нарочно ее суживать.
Но если ему безразлично качество этой славы, то значит и писательству
его не велика цена. Если же писательство это чего-нибудь
стоит, то нельзя его приспосабливать к уже готовому спросу, и отклик
оно найдет у тех, кто способен оценить нечто не предлагавшееся
до тех пор: такой товар, на который не было и не могло
быть никакого заранее учитываемого спроса. Поначалу, таких ценителей
бывает немного, но с них-то и начинается слава — узкая,
зато горячая. Разрастаясь, расширяясь, она хоть и остынет слегка,
но не перестанет быть подлинной славой, — такой, что способна
пережить века. Однако, переживет она их, только если внутри широкой
сохранится и узкая слава, если в каждом поколении окажутся
люди, у которых писатель найдет каждый раз немного иной, но
все такой же живой и горячий отклик.
Более дальновидные издатели знают, что большие тиражи бывают
краткосрочны, а малые с течением лет способны возрасти и
обеспечить верный доход. Писатель же, если ему есть что терять,