Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

вянство») написал после 17г года общении с Ао^сгаскими монахами, чтения
аскетических писателей и жесточайшей плотской борьбы с самим собою»
Консульская карьера Леонтьева закончена. Он, после года на
Афоне, уходит в отставку, поселяется в Константинополе, пытается
уговорить своих афонских наставников постричь его в монахи,
— в чем ему монахи, совершенно -резонно, отказывают, — снова
любит и увлекается, пишет и пытается убеждать Вронских, которые
его не слушают, обращается не по адресу к своей эпохе, которая
не понимает его, и к своим современникам, одержимым духом
социальной справедливости и, поэтому, его не слушающим. «Страстное
письмо с неверно написанным на конверте адрасом», как называет
творчество и горячую проповедь Леонтьева единственный человек,
сердечно пришедший к нему, увы, в самый последний год
жизни К. Н. «Неоцененный и неожиданный друг», — так
именует молодого Розанова умирающий Леонтьев. Но это — после,
это перед самым концом. А сейчас — одиночество, полунищета,
главное же — забытость, неприкаянность, ненужность никому в
эпохе.
В 1874 году окончательно покидает Леонтьев Восток, и едет в
Москву, затем в Кудиново, которое вскоре вынужден продать —
долги одолели — разбогатевшему мужику. Наконец, — последнее
пристанище — «консульский домик» вне ограды Оптикой пустыни,
тайный постриг, ученичество у старца Амвросия. Первое посещение
Оптиной пустыни — в 1874 году. Окончательное поселение в ней —
в 1887 году. В промежутке — скитальчество, редактирование официозного
«Варшавского Дневника», в котором К. Н. числился официально
лишь помощником редактора, работа в «Русском Вестнике»
Каткова, которого не любил; да и Катков считал Леонтьева полубезумным
баричем.. . Но и в Оптиной страсти не оставляют писателя,
он, как видим из его записок, отнюдь не смирился... В консульском
доме пустыни Леонтьев живет, — а он тайный монах, -—
с безумной женой, со (старыми верными слугами, которых по-помещичьи
любит, живет, сохраняя весь дорогой ему уклад усадебной
жизни. И продолжает писать, часто подспудно. Написанная им
для издания книга «Отец Климент Зедергольм. Иеромонах Оптиной
пустыни» значительно менее интересна, чем обнаженные до предела
его воспоминания «Моя литературная судьба» или такие же
письма к Розанову, Но в Оптиной пустыни написана и такая замечательная
книга, как «Анализ, стиль и веяние (о романах гр.
Л. Толстого)», написанная тоже слишком рано, — это ведь
первый, ПОСЛР Аполлона Григорьева, опыт создания русской эстетической
и философской критики. В Оптиной же пишется и «Средний
европеец, как идеал и орудие всемирного разрушения». Теперь
пессимизм Леонтьева принимает совсем уже черную окраску. Нет,