Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

Почему их сразу не схватила полиция, сидевшая в первых рядах,
непонятно. Возможно, что немцы просто растерялись.
Они спохватились, когда Набоков уже был мертв. Убийц задержали,
надели на них наручники. Я стоял рядом с одним из этих
господ, когда к ним подошел кто-то из публики и сказал, что они
убили не Милюкова, а Набокова. В ответ он услышал:
— Нам это совершенно безразлично.
Затем я вошел в артистическую. Там на полу лежало тело
В. Д. Набокова. Посередине комнаты стоял невредимый Милюков,
рядом с ним несколько легко раненых из публики. Меня особенно
поразило выражение лица Милюкова: он был спокоен и на лице —
улыбка.
Я подумал, что человек это особенный, у него действительно
нет нервов или они какие-то железные. И мне припомнился рассказ
отца, постоянно поражавшегося хладнокровием П. Н. Милюкова.
У Милюкова было трое детей — два сына и дочь. Младшего
сына он любил больше остальных и этот сын пошел добровольцем
в первую мировую войну. Он окончил военное училище и был отправлен
на фронт в офицерском чине.
Каждую ночь газеты получали от военного командования списки
павших за день в боях офицеров. Отец имел обыкновение просматривать
эти списки и как-то, к ужасу своему, заметил среди
убитых имя сына Милюкова. Самого Милюкова в тот момент в редакции
не было, но его ждали с минуты на минуту.
Не зная, как поступить, отец решил посоветоваться со своим
коллегой, редактором «Современного слова» М. И. Ганфманом. Газета
эта была изданием «Речи» для провинции и печаталась в той
же типографии.
Привести в исполнение свое намерение отцу не удалось. Не успел
в кабинет войти Ганфман, как в редакции появился Милюков.
Он подошел к конторке, на которой лежал список убитых офицеров,
бегло его просмотрел и увидел свою фамилию.
Эту страшную новость, рассказывал отец, Милюков принял совершенно
спокойно. На следующей день он, как ни в чем не бывало,
выступал в Государственной Думе.
Убийцы Набокова оказались бывшими русскими офицерами:
Шабельский-Борк и Таборицкий. В Берлине они были шоферами.
Мне довелось быть на их процессе в Берлине. Держали они себя
на суде вызывающе и были приговорены к 20 годам каторги. Но
просидели они недолго: через несколько лет были помилованы
президентом Гинденбургом и играли затем какую-то роль при Гитлере.
Изображали «вождей» русской эмиграции.