Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

мимоходом — поговорил об окружающей повседневности, именно о
том, что он с какого-то момента стал считать «пустяками». Хотелось
бы, чтобы живая, ироническая нота его ранних стихов снова стала
слышна и чтобы он не всегда витал в разряженной атмосфере
запредельных высот, куда читателю не всегда легко за ним следовать.
Хотелось бы всего этого именно потому, что «последняя нежность
к земному», о которой он так хорошо писал в стихах, снабженных
тютчевским эпиграфом «о как на склоне наших лет», не
должна — или хоть не всегда должна — сказываться в постоянном
нажимании педалей. Думается мне, что если бы не это свойство —
я не решаюсь назвать его «недостатком» — то Оцуп мог бы вырасти
в подлинно большого поэта. Задатки к этому ему были несомненно
даны.
И это тем более грустно, что Оцуп был не только талантливым
поэтом, но и талантливым организатором и хорошим педагогом. Я
помню, как в наши берлинские дни, едва приехав в этот незнакомый
ему город, он сразу же стал собирать вокруг себя представителей
более молодого поэтического поколения, пытался — пусть неудачно
— создать некое подобие «студии», по примеру тех, которые с таким
успехом работали в ставшем для него далеким Петербурге. А
затем — уже много позже — в условиях необычайно трудных, не
имея собственно ни материальной, ни моральной поддержки со стороны
так называемой эмигрантской общественности, он почти единолично
взял на себя неблагодарный труд издания литературных
альманахов «Числа». Эти альманахи ставили своей основной задачей
знакомить читателя с теми молодыми писателями и поэтами, у
которых не было возможности печататься в ином месте. И надо сказать,
что благодаря энергии Оцупа десять увесистых книжек «Чисел»
эту задачу с честью выполнили. «Числа» не только впервые
ознакомили читателя с именами таких поэтов и прозаиков так называемого
«незамеченного поколения», как, например, Поплавский,
Штейгер, Фельзен, Кнут, Варшавский или Чиннов: без этих изящно
изданных сборников не получило бы формы то поэтическое течение,
которое условно назвали «парижской школой» — далеко не однородной
поэтической группировки, в творчестве представителей которой
отражались и необычайность нашего времени, и ощущение
великих перемен и катастроф, происходящих в мире, и отказ от готовых
утешений. Для многих из сотрудников этих альманахов
«Числа» оказались своего рода трамплином, благодаря «Числам» они
добились литературного признания, в отдельных случаях очень
значительного, и в этом огромная заслуга Оцупа.
Другой его большой личной заслугой было то, что почти на склоне
своих дней он засел за работу над докторской диссертацией, защита
которой была ему нужна, чтобы иметь возможность препода-