Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

и русский монархизм и русское православие не задержат, не замедлят
прихода всеобщего вторичного смешения, не задержат смерти.
Национальный идеал для Леонтьева был всегда служебным, а верховной
ценностью была идея религиозная или эстетико-культурная.
Одно утешает его: испытав даже коммунизм, разочаровавшись
в науке, как панацее от всех бед, человечество неизбежно придет к
«сознанию своего практического бессилия», к «мужественному покаянию
и смирению перед могуществом и правотою сердечной мистики
и веры». )
20
Жесткий и даже жестокий в предельной честности и открытости
мысли своей, мысли ни перед чем не останавливающейся, Леонтьев
в жизни был добр, благодушен, жалостлив. В посмертно изданном
отрывке «Мое обращение и жизнь на св. Афонской горе»,
он писал о —
«той любви к людям, о которой я никогда, не проооведывал пером, предоставляя
это другим, но искренним и горячим движениям которой я, кажется,
никогда не был чужд. Близкие мои знают это». 21 )
Тяжелые лишения — и это для ни в чем не привыкшего отказывать
себе человека; заброшенность и одиночество заставляют на
минуту даже покачнуться гордыню леонтьевской самости:
«... хотя я очень самолюбив и даже иногда до крайности тщеславен (пишет
он в «Моей литературной карьере»), но когда дело касается до моего
ума и литературных способностей, то сознаюсь, в них-то я так уверен, что
гордость моя уже мало и места оставляет тщеславию или жажде одобрения.
..
Только в самые последние годы, когда я впервые почувствовал глубоко,
что смерть моя уже наверное не за горами, я стал мелочнее и насчет литературы;
я стал более прежнего дорожить моим положением литератора;
прежде я дорожил больше мнением какого-то незримого гения чистой
красоты, который парил вокруг меня в те часы, когда я думал, писал и
перечитывал написанное мною; я больше чтил это незримое воплощение
собственных критических вкусов моих, чем мнение того или другого писателя
или редактора. Я знаю, как ошибочны и как еще чаще неискренни и
расчетливы эти мнения. Теперь, когда внутренние силы стали слабеть в неравной
и долгой борьбе, когда разнородные бури души моей износили преждевременно
мою от рождения не сильную плоть, когда я, просыпаясь утром,
каждый день говорю себе memento mori и благодарю Бога за то, что я жив,
и даже удивляюсь каждый день, что я жив... Теперь, когда мне нужны
деньги не для тоню, чтобы дарить пятичервонные австрийские золотые на
монисто какой-нибудь янинской шестнадцатилетней турчанке, не для того,
чтобы с целой свитой скакать по горам и покупать жене обезьян и наряды,
20) Собр. соч., том 8, стр. 191.
- 1 ) Собр. соч., том 9, стр. 12-13.