Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

Вверху — грошевый дом свиданий.
Внизу — в грошевом «казино»
Расселись зрители. Темно.
Пора щипков и ожиданий.
Тот захихикал, тот зевнул...
Ходасевич зло издевается над пошляками и пошлячками. Но
пошлость, осужденная в поэзии, — это уже другая пошлость; пошлость
— преображенная ямбами в поэзии Ходасевича или ритмической
прозой у Гоголя. Эта пошлость обезвреженная: и совсем не потому,
что она осуждается и высмеивается автором. Она. обезврежена
искусством: для художника она тот контраст, та черная тень, без
которой светлая красота или шетлая правда была бы менее светла.
.. Именно поэтому искусство по ту сторону нашего добра и зла.
Если есть добро и зло в искусстве — то они уже другие: это добро,
которое не улучшает, и это зло, которое не приносит вреда! Оправдание
же поэта — в его художнической честности, — например, в
отказе от красного словца и даже от волшебных звуков, от красивой
невнятицы, которые никакого отношения к выбранной теме не
имеют и все-таки соблазняют художников, иногда и очень одаренных,
но нечестных... Ходасевич более, чем кто-либо другой, такие
соблазны всегда преодолевал: его стихи — чистые, без сомнительных
экивоков. Его Муза не приманивает «изысканным убором», как
и муза Баратынского.
Стихи Ходасевича 1 —умные, но и живые; рассудком они не подсушены.
Следовательно, в пушкинском смысле этого слова, его поэзия
— глуповата. Он сам все это отлично разъяснил в статье о
глуповатости поэзии: не глуповат поэт рассудочный, а поэт разумный
может быть иногда глуповатым, может быть и безумцем! Сколько
Ходасевич ни утаивал своего священного безумия, оно, несомненно,
постоянно им владело. Пусть поэзия его аполлиническая, но корни
ее темные, глубоко уходящие в мистерию, в стихию Диониса.
Но едва бы Ходасевич одобрил эту модную в свое время нитдне векую
терминологию, которую в России насаждал Вячеслав Иванов. Он
любил проще и точнее выражаться:
Так и душа моя идет путем зерна:
Сойдя во мрак, умрет — и оживет она.
И ты, моя страна, и ты, ее народ,
Умрешь и оживешь пройдя сквозь этот год, —
Затем, что мудрость нам единая дана:
Всему живущему идти путем зерна.
(«Путем зерна», 1917 г.)
Это великая мудрость, но темная — укорененная в древних мистериях,
греческих и египетских; а излагает он эту мудрость внятно
и четко.