Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

же до сумасшествия, — вот это-то и есть та -самая, пропущенная, самая
выгодная
выгода, ... от которой все системы и теории постоянно
разлетаются
к черту... Человеку надо — одного только самостоятельного хотенья,
чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы не привела».
Леонтьев, отрицательно относившийся к Достоевскому и его «розовому
христианству», высоко ценил «Записки из подполья», но
воинствующий индивидуализм Достоевского был ему не по душе.
Сам он пытался оставить в какой-то мере здравый смысл и выгоду
на потребу практической жизни отдельного человека, выключая их
из высших принципов своей историософии.
«Все, что я говорю, — пишет он в «Исповеди мужа», — не совсем согласно
с философией здравого смысла... Для философии мироздания здравый
смысл никуда не годится, но для филоесфии жизни он одно спасение». 25 )
Но и в социально-политической жизни целых народов и государств
Леонтьев приемлет в известной мере здравый смысл и выгоду,
как оценочный критерий и как побудительный жизненный
импульс. Не приемлет он их только, как высший, всеобъемлющий
критерий, тем более, как критерий всеобщий.
«Вы видите, я ничего не говорю о сочувствиях, о страданиях и т. п. Все
эти сердобольные фразы ни к чему не ведут. Откровенное обращение к интересам
эгоистическим вернее. Если эгоизм государственного долга совпадает
с преданиями, с привычными сочувствиями и т. п. вещами, очень
высокими
и важными (но не всегда политическими), тем лучше: можно
верить бескорыстию сильной державы». 26 )
Альтруизм, самопожертвование — все это приложимо только к
отдельной человеческой личности, и то в плане религиозно-мистическом,
в плане личного спасения, «трансцендентального эгоизма»,
ибо личность человеческая бессмертна и ее ждет воздаяние за гробом.
Ну, а нация, государство — они-то не бессмертны, они живут
свой век (1000-1200 лет максимум, как определяет Леонтьев), — для
них, следовательно, в их практической жизни, критерий чисто эгоистический
только и верен, и только он. В этом Леонтьев — прямой
ученик Н. Я. Данилевского, 27 ) зависимость от которого — в ряде по-
**) Собр. соч., том 1, стр. 608.
26) «Панславизм и греки». 1873. Собр. соч., том 5, стр. 13.
27) См. Н. Я. Данилевский, «Россия и Европа». Изд. 5-е, Спб., 1895, стр.
31-32: «Требование нравственного образа действия есть ничто иное, как требование
самопожертвования. Самопожертвование есть высший нравственный
закон... Но единственное основание для самопожертвования есть бессмертие,
вечность внутренней сущности человека; ибо для того, чтобы строгий
закон нравственности или самопожертвования не был нелепостью, заключающей
в себе внутреннее противоречие, очевидно, необходимо, чтоб он
вытекал из внутренней природы того, кто должен на его основании действовать,
точно также, как и во всех природных или, что то же самое, божественных
законах. Но если для человека все оканчивается здешней жизнью,