Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

не терпел и часто вступал в споры с В. Г. Каратыгиньш, видным рецензентом
«Речи».
В последний раз видели мы Прокофьева в эмиграции, в Берлине.
Года теперь не помню. Думаю, что это было незадолго до возвращения
композитора в Советский Союз. В Берлине он давал концерт
и остановился у нас.
С выступлением этим произошел небольшой инцидент. Прокофьев
не доверял своему импрессарио и потребовал уплаты гонорара
до концерта.
Требование это не было выполнено и Сергей Сергеевич отказался
ехать туда, где он должен был выступать. После бесконечных
переговоров по телефону, — импрессарио заклинал Прокофьева
и обещал уплатить гонорар до начала концерта, — композитор согласился.
Поехали мы в такси. Подъехали — у входа стоит импрессарио
со своим секретарем. Прокофьев отказывается выходить из такси,
пока не получит обещанного гонорара. А концерт уже должен начаться
и в публике, среди которой было много представителей газет,
волнение.
Импрессарио и секретарь бегают вокруг такси, умоляют Прокофьева
сменить гнев на милость и клянутся всем святым, что композитор
получит свой гонорар. Сергей Сергеевич повторяет одно:
сначала деньги...
В конце концов пришлось вмешаться отцу и убедить Прокофьева
выступить, во избежание недовольства печати. Концерт начался
с получасовым опозданием, когда часть возмущенных критиков уже
покинула зал.
На следующий день печать очень неодобрительно отозвалась о
поведении знаменитого композитора. Но Прокофьев был прав: денег
от импрессарио он так и не получил.
Запомнился мне удивительный почерк Прокофьева. Он пользовался
только десятиричным i, и у него был очень острый и красивый
почерк. После революции, когда i было упразднено, композитор
сохранил свое правописание и упорно его придерживался.
На одном из приемов во время первой мировой войны, вероятно
в 1915 или 1916 году, были у нас на Малой Конюшенной Сергей
Есенин и Николай Клюев. Пришли они в крестьянских поддевках,
подстриженные в скобку. Народу у нас в тот вечер было много и
поэты читали свои стихи. Вспоминаю, что стихи Клюева понравились
мне тогда больше стихов Есенина.
Среди постоянных посетителей был и Корней Чуковский, сотрудничавший
в газете отца «Речь». Помню, когда разразилась пер-