Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

они хорошего не замечают, сколько в том, что они замечают слишком
многое, не всегда умея отличить — да и кто всегда это
умеет — хорошее от посредственного и настоящее от поддельного.
Бестужев польстился на мишуру и на — дешевую — новизну.
Бенедиктов показался ему интереснее Пушкина: «мыслей побольше,
а стихи звучат так же». На самом деле стихи звучали иначе:
залихватистей, звончей, бойчей; меблированы они были самыми
роскошными словами, да и страсть выражали самую, как тогда
говорили, знойную. Козьма Прутков был ими совершенно всерьез,
но предвосхищен. Именно это Бестужев за мысли и принял. Да и
Тургенев, вместе с многими, попался на ту же удочку. Позже он с
усмешкой вспоминал об этом своем кратковременном, правда, увлечении.
Затмить Пушкина Бенедиктову удалось, но лишь на полчаса.
И всего удивительней кажется нам не то, что его Пушкину
предпочли, хотя бы на минуту, а то, что его вообще могли сравнить
с Пушкиным, ставить рядом их имена, ставить их книги на
одну полку. Но в этом-то как раз для 'современников ничего странного
и не было. Не то, чтобы они не ценили того, что мы ценим
сейчас, но ценили они это не больше, чем то, что мы давно забыли.
«Федра» Расина незамеченной не прошла, но современники долго
спорили о преимуществах или недостатках ее по сравнению с ничтожной
«Федрой» Прадона. «Красное и черное» Стендаля охотно
читали дамы, но столь же охотно, как романы Поль де Кока и
Эжена Сю. Наклонившись к своему соседу за столом во время
званого обеда, одна из них 'сказала: «Как, вы еще не прочли
,Красного и черного' Ах, но ведь этот роман не менее знаменит,
чем ,Жаба', не менее хорош, чем ,Плик и Плок'!»
Щедрин отозвался об «Анне Карениной» не только глупо и несправедливо,
но и непристойно. Это однако уже не суд современников,
а лишь особое мнение одного из них. Особые мнения бывают
разные. Вызывает их сплошь и рядом личная неприязнь, и относятся
они часто не столько к роману или стихам, сколько к их
автору. Молодой Гете почти всегда очаровывал всех, с кем встречался,
но все же сохранились о нем и такие два, довольно красноречивые,
несмотря на краткость, отзыва: «пустой болтун» и «грубая
скотина». Да и вообще его литературный, как и жизненный
путь, вопреки распространенному мнению, розами усеян не был.
Семидесяти девяти лет от роду, отлично зная о своей европейской
славе, он все же писал: «Сочинения мои никогда не будут популярны;
было бы нелепо и стремиться к этому». Современники обыкновенно
заботятся о том, чтобы и баловни славы не слишком избаловались.
Часто эту заботу проявляют и такие современники, которые
сами увенчаны лавровым венцом. Вольтер вел яростную кампанию
против «Новой Элоизы» Руссо, как и против Руссо вообще.
Через десять лет после выхода романа, гнев его еще не ослабел,