Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

— Ничего, дядюшка. Это наш долг помогать народу. Для того
мы и здесь. А скажи-ка, кого это ты везешь в гробу
— Кого — откликнулся крестьянин. — Я везу мою разоренную
жизнь, моего единственного сына везу. Двоих сыновей я уже отдал,
а теперь и этого нет. Вот кого я везу в этом гробу.
Видно было, что капитану хотелось сказать несколько сочувственных
слов, которые в то же время могли бы быть чем-то вроде
лозунга, ну вроде: «Да, за свободу приходится дорого платить». Но
он не нашел сразу подходящих слов, а может быть, все слова казались
ему тщетными перед огромным горем крестьянина и его жены,
которая, по всему видно, была матерью убитого. И капитан промолчал,
подавив вздох. Вместо капитана заговорил 'Стоявший у руля
лейтенант. Он тоже был светловолос, но высок, и редкие 'бесцветные
усики на его безбородом лице заставляли еще больше выдаваться
и без того большой подбородок. (Его внешность тоже не имеет значения.
Главное, что он — лейтенант).
— Что поделаешь, — сказал он. — Война. Люда умирают каждый
день. Иногда мы перевозим больше мертвых, чем живых.
Пожилой крестьянин, высокий, худой, с изможденным лицом,
спросил старика:
— Ты что, на фронт ходил за своим сыном
Старик принялся рассказывать. Он пошел со своей женой туда,
где шли бои, чтобы отнести сыну еду и чистую одежду. Он ведь тоже
бывал на войне, он знает, что солдату нужно. А за два дня перед
этим, на заре, враг перешел в наступление и, так уж видно судьбе
было угодно, его сын, молодой и неопытный — ему нет еще и двадцати
— был убит гранатой. — «Все внутренности вырвало. Отец и
мать так и не увидели его живым, не услышали последних слов с
его уст».
Голос старика становился душераздирающим. Старик даже не замечал,
что говорит в третьем лице о себе и о своей жене. А мать закончила
рассказ горестным воплем: — «О чем тут еще говорить
Это наш конец, наш очаг потухнет теперь».
Высокий крестьянин был как будто глух к горю родителей. Адамово
яблоко шевелилось на его тонкой шее. Он сказал:
— Мой сын тоже убит, месяц тому назад. Только я не пошел за
ним. Пусть покоится вместе со своими товарищами. Но как это ты
ухитрился достать гроб на фронте Там ведь нет ни досок, ни плотников,
ничего
Отец продолжал сокрушаться, словно он и не слышал вопроса.
— Я и сам не знаю, куда и зачем мы его везем. Мужицкая глупость,
должно быть. Просто, нам легче, если его могила будет возле
нас.
Капитан согласился. Бывало, что и другие родители уносили сво-