Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

Нет. Преданья семейной старины, семейная жизнь, укорененная в старорусской
традиции, живая связь с церковью и ее деятелями — все это
заставляет видеть в усадебной культуре почвенную кряжистую силу, а
не экзотический цветок.
При чтении Н. С. Арсеньева совершенно ясно становится, что русская
духовная жизнь началась не с Фейербаха и Чернышевского. Была
у нас не одна интеллигенция, а две: одна пошла от Гельвеция и Фейербаха,
а другая от святых отец, в том числе и в русской земле просиявших,
от французской религиозной культуры, от немецкого романтизма.
Н. С. Арсеньев не мог миновать истории нашего духовного развития.
Нельзя не быть ему благодарным за портреты Д. Веневитинова, Станкевича,
славянофилов. Книга дает возможность почувствовать почву, на
которой выросло все это духовное богатство. Почва эта — не только немецкие
университеты, но и «ореховые шкафы» дедовских библиотек, и
живое общение с носителями русского религиозного опыта, и оригинальные
русские мысли. Пушкин, Вяземский, Тютчев, Баратынский, Толстой,
Достоевский... им отведено много места в книге Н. С. Арсеньева.
Теперь, в 150-ю годовщину Отечественной войны, особенно волнуют
страницы, которые Н. С. Арсеньев посвятил этому приснопамятному событию.
Оно было огромным толчком для русского культурного развития.
Из испытания войны, говорит Н. С. Арсеньев, мы вышли более европейцами,
чем прежде и более русскими, чем прежде. Хотелось бы, чтобы
эта мысль не была забыта в дни юбилейных поминовений.
Н. Осипов
МАРТОВСКИЕ ДНИ 1917 ГОДА. С. П. Мельгунов. Париж, 1961.
Перед читателем проходит вереница первых дней февральской революции:
сумбур в Таврическом дворце, неприкаянные солдаты, еще не
знающие, что им делать, улицы революционного Петрограда, экспедиция
ген. Иванова, отречение императора Николая II, жизнь в Царскосельском
дворце в эти дни, эксцессы во флоте, симптомы разложения, обреченность
Временного правительства.
Задача С. П. Мельгунова — документально восстановить, как это все
собственно происходило. При этом С. П. Мельгунов стремится с максимальной
точностью, по дням и часам, а по возможности и по минутам,
установить время того или иного события, беспощадно исправляя свидетелей,
которые, по обычаю всех свидетелей, путают безбожно. Шульгин
говорит, что он выехал в Псков на свидание с императором на рассвете,
— «в 2 ч. 47 мин. пополудни», поправляет его Мельгунов. Но важно установить
не только факты несомненные и бесспорные. Были и такие, о которых
не осталось прямых свидетельств: полуфакты, полунастроения.
Например, поездка Шульгина и Гучкова в Псков обычно изображается,