Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

скажет нам, кроме того, в какую цену обходится тебе твой обед. Тогда
мы узнаем, что ты съедаешь в один день такую массу человеческого
труда, которая может прокормить «раба нужды» с женою
и детьми в течение целого месяца». И так далее в том же роде. Приведу
еще одну фразу: «,Червь земли' живет впроголодь, а ,сын неба'
приобретает себе надежный слой жира, который дает ему полную
возможность создавать себе мраморных богов и беззастенчиво
плевать в печные горшки неимущих соотечественников».
Откуда этот гнев Во-первых, из того же, что у Белинского, непонимания,
кого Пушкин называет в этом стихотворении народом
или чернью (с той разницей, что Белинский думает о народе в целом,
как хранителе «народного духа», а Писарев о народе, как о
простом трудовом народе). Во-вторых, из того же, что у Белинского,
но более резко выраженного, утилитарного или публицистического,
то есть антипушкинского понимания поэзии.
Такое же точно понимание поэзии господствует на родине Пушкина,
или навязывается ей вот уже скоро сорок пять лет. Пушкина,
однако, бранить у нас не полагается. Поэтому стражи порядка,
.приставленные к литературе, ученые или неученые комментаторы,
как его, так и Белинского и Писарева, хором уверяют нас в том,
что стихотворение «Чернь» относится к «светской черни». Редактор
трехтомного Белинского Кулешов так и пишет: «Пушкин адресовал
свое стихотворение светской черни, и никогда не отгораживал
искусства от живых интересов современности». Ему вторит редактор
четырехтомного Писарева, Сорокин, пытаясь убедить нас в
своей вступительной статье, что противопоставление «поэта» и
«черни» «выражало острую враждебность Пушкина к придворной
черни, к аристократии, к тем, кто пытался навязать свободолюбивому
поэту реакционные тенденции». А редакторы десятитомного
Пушкина {библиотеки «Огонек») поясняют: «Чернь стихотворения,
это отнюдь не простой народ, а журнальная чернь вроде ренегата
и тайного агента третьего отделения Булгарина и в особенности
'чернь* светская. Об этом прямо свидетельствует рассказ современника:
однажды в светском салоне Пушкина настойчиво просили
прочесть что-нибудь из его новых стихов; поэт долго отказывался
и, наконец, прочел это стихотворение, с сердцем сказав после этого:
,В другой раз не станут просить'».
Комментарий этот основан, однако, на передержке. Слова Пушкина
естественно отнести к тем гостям светского салона, которых
он, за их непонимание поэзии, называет в своем стихотворении «тупой
чернью» и «бессмысленным народом». Такие люди могут найтись
в светском салоне, как и в любом другом сборище людей. Но
это еще не значит, что стихотворение «адресовано» к светским людям,
как таковым, к аристократии, как таковой. Современник к тому
же говорит не о каком-нибудь безымянном салоне, а о салоне