Желание веков, Эллен Г. Уайт

Нему. С состраданием глядя на безмятежное лицо Искупителя мира, он видел Его мудрость и
чистоту. Он, как и Пилат, был уверен, что Христа обвинили лишь по злобе и зависти.
Ирод задал Христу много вопросов, но Спаситель молчал. По приказу царя позвали калек и
дряхлых стариков, и Христу предложили, совершив чудо, доказать, что Он тот, за кого Себя выдает.
«Говорят, что Ты можешь исцелять больных, — сказал Ирод. — Я хочу убедиться, что Ты
пользуешься заслуженной славой». Иисус не ответил, а Ирод продолжал понуждать Его: «Если Ты
можешь совершать чудеса ради других, так сделай их ради собственного блага, и это окажет Тебе
хорошую услугу». Снова он повелел Ему: «Дай нам знамение, что Ты имеешь власть, которую
молва приписывает Тебе». Но Христос, казалось, не слышал и не видел ничего. Сын Божий принял
на Себя человеческую природу, и Он должен был поступать так, как поступает человек в подобных
обстоятельствах. Поэтому Он не совершит чудо, чтобы спасти Себя от боли и унижения, которые
пришлось бы перенести любому человеку, оказавшемуся в таком положении.
Ирод обещал освободить Христа, если Он совершит перед ним какое-либо чудо. Обвинявшие
Христа собственными глазами видели великие чудеса, которые Он творил. Они слышали, как Иисус
повелевал аду отдавать своих пленников. Они видели, как мертвец встал со смертного ложа,
повинуясь Его голосу; и иудеев охватил страх от того, что Он может сейчас сотворить чудо. Больше
всего они боялись проявления Его силы. Это расстроило бы все их планы и, возможно, стоило бы
им жизни. И снова священники и правители в сильном страхе и волнении повторяли обвинения
против Иисуса. Громкими голосами они кричали: «Он предатель, богохульник. Он творил чудеса
силой Вельзевула, князя бесовского!» Всех собравшихся в доме Ирода охватило смятение; люди
кричали, не слушая друг друга.
Совесть Ирода был уже не такой чувствительной, как тогда, когда он задрожал от ужаса,
услышав просьбу Иродиады подать ей на блюде голову Иоанна Крестителя. Какое-то время он еще
ощущал угрызения совести за тот страшный поступок. Но распутная жизнь все сильнее притупляла
его нравственные чувства. Теперь его сердце ожесточилось настолько, что он даже хвалился тем,
как расправился с Иоанном, осмелившимся обличать его. И он стал угрожать Иисусу, повторяя, что
имеет власть освободить или осудить Его. Но Иисус никак не реагировал на его слова.
Его молчание вывело Ирода из себя. Он воспринял это как полное безразличие к его власти.
Для тщеславного и напыщенного царя гораздо менее оскорбителен был бы открытый упрек, чем
такое пренебрежение. Он снова гневно стал угрожать Иисусу, Который стоял молча, не двигаясь.
Христос пришел в этот мир не для того, чтобы удовлетворять праздное любопытство. Он пришел
исцелять разбитые сердца. Если бы Он мог сейчас Своим словом исцелить раны души, страдающей
от греха, Он не молчал бы. Но Ему нечего было сказать тем, кто попирал истину грязными ногами.
Христос мог бы сказать Ироду такие слова, которые ошеломили бы этого жестокого царя. Он
мог бы привести его в страх и трепет, показав ему всю греховность его жизни и ужас
приближающегося возмездия. Но молчание Христа было грознее суровых, обличительных слов,
когда-либо сказанных Им. Ирод отверг истину, произнесенную величайшим из пророков, и
Величию неба нечего было ему сказать. Всегда открытый для человеческих горестей, Спаситель
был глух к приказам властелина. Тот, Чей взгляд всегда выражал жалость, прощение и любовь к
кающемуся грешнику, ни разу даже не посмотрел на Ирода. Тот, Чьи уста произносили самые
383