Прокопьев, С. Н. Пятая заповедь

- Воровство ведь...
- Пиши, чё уж теперь...
Неловко чувствовала себя Марина, подойдя к мытарству блуда.
Не с отцом бы дочери обсуждать, да из песни слов не выкинешь.
- Не. Я матери не изменял! - резко отреагировал отец на это
мытарство святой Феодоры.
Марина пыталась растолковать: что блуд не только прямая измена,
помышление - тоже грех. Отец сопротивлялся:
- Помышлять-то, может, и было. Но это какой грех? Я даже никому
и не говорил.
- Бог всё равно знает.
- Откуда?
- Он всегда и везде присутствует, всё и всех видит.
- Чё тогда этот огород городить, - недовольно махнул рукой
отец, - если без меня в курсе дел?
- Господь должен знать, что ты раскаиваешься, осознаёшь свою
греховность. Тем более, если обманул кого...
Марина подводила отца к случаю с Анастасией...
- Никогда я матери не изменял! - твёрдо повторил он.
Марина процитировала «Мытарства святой Феодоры», то место,
где говорится о заглаживании по милости Божией грехов в случае
искреннего раскаяния грешника.
- В чём ты искренне покаялся, это невидимо заглаживается,
злые воздушные духи, в гадском предвкушении ущучить тебя, открывают
книгу с твоими грехами, мол, сейчас устроим этому субчику-голубчику
горячую баньку. А им облом. Нет ничего по данному
вопросу - стёрто бесследно. Они-то потирали лапы свои, мечтали
наброситься на твою душу, чтобы устрашать её, истязать, в злой радости
тащить в преисподнюю. А на деле прикопаться уже не к чему.
Они записывали, записывали, глядь, а ты чист. Покаялся, Бог милостивый
тебя простил. Представляешь, вина за наши грехи до третьего
поколения действует. Я нагрешила, наломала дров, накосячила,
а детям-внукам-правнукам будет аукаться. Поэтому надо хотя бы о
них думать, если на себя наплевать.
Отец слушал молча.
- Ты ведь бросил Анастасию, - не выдержала Марина. - Наверное,
жениться обещал...
-Про «жениться» не помню, молодой, кровь играла...