Прокопьев, С. Н. Пятая заповедь

Никакого отношения к Польше не имею, языка не знаю, поэтому
считаю себя русским и никем другим». - «Ладно, идите». А через
день получил узенький листок бумажки с уведомлением об увольнении
по такой-то статье. Всё. И только после смерти Сталина, да и
то не сразу, смог устроиться на работу. Деду работу навряд ли пришлось
бы искать. В тридцатые годы решения по проблемным персоналиям
принимались более радикальные.
Не исключено - дед оказался в 1915 году в Москве, подальше от
Польши, скрываясь от чего-то, скрывая что-то. Может, рассорился с
родственниками и решил зачеркнуть прошлое раз и навсегда, даже
поменять фамилию, нельзя исключать - причина была элементарно
уголовной, что-то натворил.
Вадим не раз думал: был ли дед романтиком революции? Или
стал заложником обстоятельств, что выбросили из привычной среды?
В результате он попал в чужую страну, толком не зная языка, так
и не избавился от сильного акцента, который особенно проявлялся
в стрессовой ситуации. Говорят, гений ЧК поляк Дзержинский с
большим трудом изъяснялся по-русски. Для деда русский язык тоже
не стал родным.
Большую часть жизни душа деда оставалась страшно одинокой,
как в том сне матери Вадима, где он сидит в комнате с глухими стенами.
Жил за многие тысячи километров от родины, навсегда закрытой
для него, без единого родственника по крови рядом и без
малейшей перспективы когда-нибудь попасть в Польшу. В первые
годы семейной жизни учил жену польскому языку, слух просил музыки
родной речи. Вадим от бабушки Жени перенял стишок:
Не руч, Анжа, тего квятка,
Роза колет же кломатка!
Анжа матку не слухала,
Уклолашен и плакала.
В переводе означает, что непослушной Анже даётся предупреждение
не трогать розу - колется. Но Анжа пропустила мамины слова
мимо ушей, укололась и плакала.
В какой-то момент дед пришёл к выводу: выжить в чужой стране
можно было только истовым служением.
Бабушка по матери рассказывала Вадиму, это были слухи, которые
говорились полушёпотом, что имелась в Омске в НКВД расстрельная
камера, куда загоняли людей. И был венгр. Он заходил