Прокопьев, С. Н. Пятая заповедь

работала, как раз две женщины ушли, оголился фронт, у настоятеля
на меня вся надежда. Говорю Лене: «Буду молить Бога».
Мужу ничего не сказала, стала просить: «Господи, на всё Твоя
воля, помоги, сестра в бедственном положении...» Решилось в три
дня. Дочь приходит: «Мы собрались своим ходом в Одессу. Поехали?»
Они только-только купили новую машину, не терпится махнуть
подальше путешественниками на колёсах. Во вторник дочь
сказала, на следующий день мой муж договорился на своём заводе, у
них цех поставили на ремонт, начальник легко согласился. В четверг
мы окончательно решили-постановили, в субботу рано утром стартовали.
Ехали - лучше не придумаешь... Время благодатное - конец
июля, делали остановки...
По дороге я купила «Путеводитель по православной Одессе». Н а­
шла Свято-Ильинскую церковь, на Пушкинской. Самый центр Одессы.
Туда, думаю, надо идти с сестрой на Ильин день. Сестра очень
переживала своё отступничество. Какое-то время тешилась тайной
мыслью, что крестилась у баптистов не совсем по-настоящему, в
конце обряда «аминь» не сказала. Как мы в детстве говорили: не считово.
Будто Бог не знал её помыслов. Накануне Ильина дня пошли с
Леной на Всенощную. Архиерейская служба. Два митрополита, пять
или шесть епископов. Мы с сестрой ухитрились взять благословение
у их митрополита Агафангела. Мне что понравилось - вечерняя
исповедь, в Омске тогда это не практиковалось. Несколько батюшек
исповедуют. Сестра пошла к старому-старому священнику. Чем-то
на Илию Оптинского похож. Я сестру настраивала, чтобы просила
епитимью наложить за своё отступничество. «Всё-всё расскажи про
себя, покайся, - наставляла её, - и попроси епитимью». Лена, как
дитё, испуганно просит меня: «Ты встань рядом. Я буду исповедоваться,
ты поблизости стой, мне всё легче». Так и сделали... Слышу,
батюшка ей: «Милая, ты на себя такую епитимью наложила, ты
своими страданиями так отработала этот грех. Иди, милая, и обязательно
причащайся завтра. Ничего утром не кушай». У него борода
седая-седая. Волосы длинные, ухоженные. И такая теплота от него
исходит, такая любовь... Лена вся урёванная, слёзы текут-текут, а у
него лицо светится любовью...
Вышли с ней из церкви, в небе загромыхало, затрещало. Листва
затрепетала, деревья заходили под ветром, сухие сучья брызнули
на асфальт. Солнце накрыло тучей. Как же на Илью без грозы.