Прокопьев, С. Н. Пятая заповедь

пришла в гости. Ж ила она одиноко всё в том же брусчатом, порядком
обветшалом доме, Кирилл заговорил о тысячелетии крещения
Руси. И гостья, которая с любовью, сердечной симпатией только что
называла его Кирюшей, вдруг окаменела лицом, перешла на официальный
тон: «Кирилл, зачем ты поднимаешь эту тему? Это мне не
интересно».
Умирала Касиния Петровна постыдно. Помешалась. Как-то вечером
взволнованная тётя Люда забежала к матери Кирилла: «Ой,
Рая, с мамой непонятное творится! Заговаривается». Встретила Касиния
Петровна мать Кирилла заявлением: «Раечка, а ты знаешь,
ноги у меня назад повёрнуты». - «Как это?» - «А вот так, я хочу вперёд
идти, а они назад ведут». Мать много позже поделилась с Кириллом:
«Мне иногда казалось - она пряталась за это безумие, чтобы ни
за что не отвечать. Всю жизнь боялась за себя, за дочку, психика не
выдержала».
Потом Касиния Петровна обезножела. Два года лежала. Помешанная,
неходячая. Приходилась привязывать к кровати.
Бабушка Авдотья дожила до девяноста четырех лет. Последние
два года совсем «сели» глаза. Но живо интересовалась политикой.
- Кирюша, как там Реглан?
Регланом называла Рейгана.
Когда в 1991-м запретили компартию Советского Союза,
бабушка Авдотья сразу не поверила: «Не может быть?» А потом,
как бы подводя итог целой эпохе, в которой пришлось жить, спела
частушку:
Оторвался, полетел
Со берёзы листик!
Испугался, задристал
Вова-коммунистик!
У тёти Люды жизнь сложилась наперекосяк. Замуж вышла
поздно, вскоре супруг сбежал. Одна растила сына. Пришло время,
тот женился - с невесткой свекровь не ужилась... Молодые ушли
со скандалом. Сын перестал общаться с матерью. Даже разведясь с
женой, с матерью долго не знался. Только перед его смертью, умер
рано, отношения у них на короткое время наладились. Невестка
снова вышла замуж, внука тёте Люде не давала, и тогда свекровь
вычеркнула их из своей жизни. Квартиру завещала девушке, что
жила у неё квартиранткой.