Прокопьев, С. Н. Пятая заповедь

Михайловны, на что Александра Викторовна не смогла гримасу «зачем
это?» скрыть. Через два дня Марина умерла...
Она была уверена - болезнь неспроста. Винилась, что разрушила
семью Максима, дочки растут без отца. Я пыталась переубедить,
успокоить: «Ты-то здесь при чём, всё закончилось до тебя. Его семья
изжила себя». Марина в пику приводила мой же пример: «Себя
вспомни, могли вы со Славой разбежаться? Запросто! Но передурили,
перебесились».
У нас с мужем после двенадцати лет жизни всё стало рушиться -
ругань, ссоры, непонимание... Марина не дала разойтись. Я пришла
к ней зарёванная: «Не могу! Он такая скотина! Подаю на развод!
Хватит!» Она вместо утешения наехала: «Ты должна резко уехать,
исчезнуть! Не объясняй ему ничего, собирай чемодан и вперёд!»
Я возражать: «Куда? Зачем?» - «Купи путёвку и поезжай в Крым, в
Турцию! Подальше!» - «За какие шиши? Денег нет!» - «У тебя их
никогда не будет! А дом надо строить всю жизнь! Семья развалится,
если не уедешь! Найди денег!» Она дала мне великолепного пинка.
В какие-то моменты становилась жёсткой, скомандовала: «Найди
санаторий и езжай!» Я собрала деньги, со скандалом уехала на двадцать
дней. Вернулась, муж: «Ну, что нагулялась?» Но пик сумасшедших
эмоций прошёл и у него, и у меня. Сейчас нет-нет да вспомнит:
«Это у тебя привычка, собирать вещи и срываться на гульки!» -
«Конечно, - говорю, - спасибо Марине - выпнула!»
А с дочерью моей? Вечная проблема: дочери нравится парень,
матери - нет. Я с самого начала не могла примириться с её выбором.
Не по душе и всё. Марина его не видела, болела, когда Наташка сошлась.
Ругаюсь, рассказывая Марише про зятя, такой-сякой... Всё
бурлило против него... Мариша остановила поток моих эмоций.
Речь ей давалась уже с трудом. Показала мне жестом - помолчи. Тяжело
выдавливая из себя, произнесла: «Лена, он её любит». Это было
недели за две, как она ушла. С таким трудом сказала: «Он её любит».
Зятя моего ни разу не видела, по моим рассказам поняла. Не Наташа
его, а именно: «Он её любит». И оказалась права. Я пыталась до этого
с ребёнком воевать, что-то объяснять, а после её слов перестала
вмешиваться. Отпустила дочь и не трогаю. Ты нашла свою судьбу и
живи. Маришин вывод стал решающим... Не один раз она повторяла:
«Лена, ты вечный Донкихот, не можешь не воевать с ветряными
мельницами. Не можешь без сражений!»