Прокопьев, С. Н. Пятая заповедь

воображение, и откуда что бралось. Это мог быть фантастический
«роман». Или приключенческий. Или про войну. Возникало удивительное
ощущение, когда сама собой одна за другой рисовались
увлекательные картины морского боя, взятия средневекового замка,
драматической ситуации на экзотической планете в далёкой галактике,
рассказ тёк свободно, без напряжения, словно кто нашёптывал,
надиктовывал.
Полёт фантазии увлекал, Кирилл «заводился», слушатели внимали
с большим интересом. «Дворовые авторитеты», которые славились
тёмными делишками и запросто могли «начистить нос» любому,
с интересом следили за повествованием и грозно одёргивали
тех, кто вдруг нарушал тишину. А Кирилл заливался. Первое время
были попытки готовиться к «выступлениям», продумывать домашние
заготовки. Нет, без аудитории ничего не получалось. Только
импровизация, обязательное наличие «зала». Слушатели, кстати,
прекрасно знали, что Кирилл чаще не прочитанное пересказывает,
а напропалую сочиняет, это не расценивалось враньём, наоборот, за
эксклюзивность Кирилла ещё больше уважали. Второго такого среди
них близко не было.
Так продолжалось года четыре. Потом дар «романы тискать» начал
тяготить Кирилла. Роль развлекателя надоела, слава «дворовой
звезды» опостылела, самому бы почитать что-нибудь интересное,
вон сколько интересных книг у Касинии Петровны, в кино лишний
раз сбегать. Но снова и снова его тащили во двор. И не откажешься -
можно попасть в категорию изгоев.
В отчаянии Кирилл стал просить избавления от дара рассказчика.
К кому обращался с горячей просьбой? И сам не знает. Вставал
в комнате перед окном и, чуть не плача, молил: «Не хочу! Не хочу!
Избавьте, уберите! Пусть буду как все!» Кто его услышал? Кто внял
просьбе? Постепенно сошёл на нет дар «одного актёра и сочинителя».
Уже не так легко текла фантазия, интерес у слушателей сам
собой начал угасать. Всё реже приходили за Кириллом домой «шестёрки»
по приказу «авторитетов», не так часто его хватали, когда
возвращался из школы, и вели на площадку...
Потом думалось, может, подавив воображение, вымолив отказать
в даре сочинителя, лишил себя чего-то важного в жизни?
О судьбе Касинии Петровны мать поведает Кириллу лет через
двадцать. Ж ила она в молодости с малышкой дочерью и мужем в