эволюции

ются крепче передние ноги. Это объясняется так. Допустим, что по какой
бы то ни было причине рога стали больше и тяж-елее; тогда раздражение,
которое они оказывали на кости лба, заставило кости стать толще;
более сильное натяжение затылочной связки действовало таким же образом
на остистые отростки позвонков, а мускулатура шеи и передних ног
должна была под тяжестью рогов работать сильнее и потому развилась
сильнее. Все эти изменения передавались по наследству, и таким путем
постепенно возник вид оленей, у которого величина рогов оказалась координированной
с целым рядом других признаков.
Все это объяснение есть типичнейший пример petitio principii (предвосхищение
основания) и как таковой заслуживает помещения в учебниках
логики. В" самом деле. Мы -спрашиваем, почему одновременно с рогами
увеличивалась и шейная мускулатура. На это нам отвечают: потому что
увеличение веса, рогов оказывало раздражение на организм и заставило
его реагировать целесообразно. Но почему же раздражение должно было
вызвать такой эффект? Ведь это-то и требуется объяснить. На вопрос,
почему организм реагировал целесообразно, нам отвечают: раздражение
заставило его так поступать. Но это одни слова. Приведем аналогичный
пример. Почему вода при 4° имеет наибольшую плотность?
Потому что понижение (или повышение) температуры до 4° заставляет
ее принять это состояние. Неужели кто-нибудь сочтет такой ответ за
объяснение?
Почему раздражение заставляет организм реагировать целесообразно?
На это ответ может быть только один: потому что это есть основное свойство
живого. Но удовлетворит ли этот ответ дарвинистов? Думаем — нет.
Ибо, если вообще живое обладает способностью реагировать на раздражение
целесообразно, к чему весь естественный отбор? Ведь тогда сразу
и получается то, что нужно.
Далее Плате рассматривает, какова вероятность координированного
появления признаков, если вместе с Вейсманом, Уоллесом, де Фризом не
признавать наследственной передачи благоприобретенных изменений.
Сам Плате стоит за передачу по наследству «телесных» (соматических)
новообразований, но для некоторой группы признаков он вынужден согласиться,
что употребление и неупотребление не могло оказать влияния
на их наследование. Сюда относятся т. н. пассивные приспособления,
которые не стоят в связи с употреблением и неупотреблением; таковы:
окраска, явления мимикрии, иглы ежа и дикобраза, замок двустворчатых
моллюсков, разнообразные шипы рыб и т. д. Далее употребление и неупотребление
не играет роли в выработке морфологических и инстинктивных
приспособлений у бесполых рабочий пчел и муравьев, ибо эти особенности
появляются сразу после последней линьки (инстинкты молодых
пчел вовсе не обязаны научению).
Если благоприобретенные особенности не передаются по наследству,
то вопрос с координацией признаков делается много сложнее, ибо полезные
изменения должны сказаться на зародышевых клетках, следовательно
— вероятие случайного совпадения полезных вариаций гораздо
меньше. Но, говорит Плате, все же и при таком допущении дело естественного
отбора не проиграно. Некоторые факторы облегчают появление
желательных комбинаций. Сюда относится явление единовременной коррелятивной
изменчивости, которое состоит в том, что органы, которые
функционируют вместе, очень часто изменяются в одном и том же направлении.
Так, если удлиняются кости конечностей, то одновременно
удлиняются мышцы, нервы и сосуды (: 212).
Но в этом рассуждении имеется такое же petítio principii, как и
раньше. Ведь не думает же Плате, что при увеличении костей нервы, сосуды,
мышцы просто растягиваются, как растягивается поношенное
платье или старая обувь: в нервах, сосудах и мышцах происходит целесообразное
разрастание клеточных тканей, вполне координированное