эволюции

щепляющееся в потомстве; плодовитость таких гибридов обычно19 или
понижена, или равна нулю. В этом отношении разница между жорданонами
и линнеонами весьма велика. Напротив, материнский вид и подвид,
насколько нам пока известно, в отношении скрещивания и плодовитости
гибридов ведут себя точно так же, как два различных линнеона (см.
выше: 290).
Обычно помеси между видами носят промежуточный характер. Таковы,
например, помеси между карасем и сазаном, между лещем и плотвой,
между стерлядью и осетром, между лошадью и зеброй, между быком
и бизоном, между тетеревом и глухаркой, между фазаном и курицей
и т. д. Обычно помеси эти бесплодны. Или же бесплодны бывают лишь
самцы, а самки при скрещивании с самцами исходной формы плодовиты
(так, например, бывает при скрещивании зубра с коровой). Или же плодовитость
помесей весьма понижена. У плодовитых видовых помесей бывает
так, что в потомстве расщепления совсем не получается и они остаются
постоянными, например при скрещивании разных видов ив. Некоторые
видовые гибриды в потомстве расщепляются по Менделю, например
исследованные Бауром и Лотси помеси видов львиного зева (Antirrhinum)
или изученные Вихлером помеси гвоздик (Dianthus armeria и D. deltoides).
Наконец, у некоторых видовых гибридов имеется как бы соединение
менделистической наследственности с промежуточной; такова наследственность
у описанных Федерлеем помесей у различных видов бабочек
из рода Pygaera.20 Во всяком случае нужно признать, что норма при
скрещивании видов, если только скрещивание удается, это промежуточная
наследственность и бесплодие в первом поколении.
Если бы за основную систематическую единицу взять подвид, как это
предлагают некоторые и как это обычно у ботаников, то можно бъщо бы
определить ее как комплекс форм, отличающихся наличием нового признака.
Но тогда признак резкой разграниченности одного комплекса от
другого в понятии вида отпал бы. Между тем в характеристике вида
необходимо указание на его обособленность.
Можно различать две группы комплексов. Одни — если рассматривать
всю совокупность особей и форм — заключают нечто новое; это — нации,
подвиды и виды, т. е. формы географические. Другие ничего нового
не заключают; это — элементарные виды, аберрации, морфы; они
представляют собою лишь те или иные комбинации доминантных и рецессивных
признаков.
Формы, обладающие абсолютно новым признаком, получают начало
в результате видообразовательных процессов, т. е. географических воздействий
и, возможно, геологических мутаций. По-видимому, в процессе
видообразования мутационным процессом захватываются сразу и негеографические
формы (морфы, аберрации, элементарные виды). Так по
крайней мере обстоит дело с географическими воздействиями: подвиды
образуют те же морфы и аберрацииуЧТо и материнская форма (напр.,
у сибирских ельцов есть такие же широкие и узкие морфы, что и у материнской
формы, т. е. европейского ельца Leuciscus leuciscus). Между тем
географические формы (подвиды, «нации») подвергаются вариациям, так
сказать, за свой страх и риск.
Весьма благодарную задачу для палеонтологии составило бы выяснение
вопроса, захватывает ли мутационный процесс (Ваагена) одновременно
с основной формой также и подвид.
Так как мутация знаменует собою всегда скачок, перерыв, то понятно,
почему виды в нашем смысле слова резко разграничены один от
другого.
19 Мы особенно упираем на то, что здесь мы имеем дело с явлением широко
распространенным, но тем не менее поддающимся и исключениям.
20 См. об этом: Филипченко, 1919.