эволюции

тизма и параллелизмов, однонаправленной массовой изменчивости особей
в пределах больших ареалов). Ламаркистскую идею двух причин
эволюции — путем «активного самоприспособления» и под прямым
влиянием внешней среды — поддерживал Э. Кокен (1902). Многие палеонтологи
склонялись к признанию филогеронтических идей, т. е. представлений
о внутренней запрограммированности срока существования филумов,
подобно ограниченности срока существования индивидов. Считалось,
например, что у аммонитов закрученная в спираль раковина есть признак
молодости и расцвета группы, а полное раскручивание раковины
принималось за признак дряхления группы и предвестник вымирания.
Из подобных взглядов вытекало отождествление многими авторами законов
онтогенеза и филогенеза.
Таким образом, кризис эволюционной теории особенно отчетливо
проявлялся в -распространении новых и в развитии старых направлений
антидарвинизма. Оценивая состояние эволюционной теории и судьбу
учения Дарвина в середине 20-х гг., Э. Норденшельд подвел следующий
итог: «Историю биологии можно было закончить описанием уничтожения
дарвинизма»,7 а Ж. Тейсье распространил этот неутешительный
вывод на эволюционную теорию в целом — эта «некогда богатая область
... стала пустыней».8
Однако столь скептические заключения не основывались на анализе
фактов, накопляемых в пользу теории естественного отбора, а учитывали
лишь те данные, которые якобы противоречили ей. Вместе с тем теория
естественного отбора, несмотря на трудности, все же продолжала развиваться.
В последарвиновский период длительное время концепция селекционизма
опиралась на аналогии с искусственным отбором, на косвенные
доказательства, связанные с исследованиями не самого’ действия
отбора, а лишь его результатов. Доказательства функции отбора, построенные
на принципе «от следствия к причине», не могли, конечно,
служить достаточно убедительным аргументом — требовалось изучить
сам механизм отбора. Вот почему экспериментальное исследование естественного
отбора в природе и в модельных опытах положило начало
новому этапу в развитии дарвинизма. Оно позволило перевести все
учение об отборе, его формах и многообразной роли в эволюции с уровня
вероятной гипотезы на уровень точно установленных фактов.
Первые экспериментальные данные по изучению естественного отбора
были получены лишь в самом конце прошлого века. Широко известная
работа В. Уэлдона (1898) по исследованию эволюции головогрудного
щита у крабов положила начало изучению отбора комбинированным
экспериментально-биометрическим методом с помощью сравнительных
исследований природных популяций и модельных опытов в лаборатории.
В опытах с моделированием отбора на бабочке-крапивнице Е. Паультон
и С. Сандерс (1899) наблюдалщЖзбирательную элиминацию насекомых,
помещенных на субстраты различного цвета, показав тем самым возможность
селективного происхождения покровительственной окраски.
В начале века были продолжены модельные эксперименты по изучению
отбора как причины эволюции окрасок. Классическими признаны
опыты А. Чеснолы (1904), показавшие избирательную элиминацию
птицами богомолов в зависимости от окраски их тела и фона среды.
Аналогичные результаты получил К. Суиннертон (1916), проведя массовый
сбор материала по уничтожению птицами насекомых (в опытах
было использовано до 20 000 насекомых). Подтверждалось, что птицы
являются мощным фактором отбора на выработку не только покровительственных,
но и предостерегающих окрасок. Несколько ранее А. Вейсман
(1902) разрабатывал вопрос о значении отпугивающих окрасок и разъ­
7 E. Nordenskiöld. Die Geschichte der Biologie. Jena, 1926.
8 G. Teissier. Transformisme d’aujourd’hui. Ann. biol., 1, 7—8, 1962, p. 362—363.