эволюции

ч. 2: 165—166). Неужели возможно предположить, говорит он, что
птицы столь глупъц что скоро не убедились бы, что эти гусеницы со
страшною позою и ужас наводящими глазками — в сущности весьма лакомая
для них добыча. Ведь решаются же птицы садиться на чучела, приучаются
бояться человека. «А в таком случае весь многотысячелетний
труд подбора у гусениц не только должен был бы обратиться в ничто,
но не мог бы даже и возникнуть, ибо по мере образования этих устрашающих
особенностей и птицы к ним бы привыкли, так что никакой выгоды
никогда бы не было. Ведь этому приноровлению птиц к формам гусениц
гораздо легче осуществиться, чем, например, параллельному ходу
изменчивости у клевера и шмелевидных насекомых, ибо в первом случае
приноровление совершается интеллектуальными способностями птиц, могущими
приноровляться к обстоятельствам, а во втором зависит от совершенно
невероятного, при неопределенной изменчивости, параллелизма
развития».
Это совершенно верное соображение в корне уничтожает всю аргументацию
Вейсмана (1918:60 сл.). Мало того, его можно в значительной
степени распространить и на всю теорию мимикрии и защитных приспособлений,
какую дают Дарвин, Уоллес и Вейсман. Всякое сходство, по их
теории, должно развиваться постепенно, но столь же постепенно изощрялись
бы и совершенствовались бы предполагаемым отбором и органы
чувств врагов, например птиц; таким образом, все ухищрения обманывающих
животных пропали бы даром. Это все равно как в технике военноморского
дела: одни все более увеличивали толщину брони на судах,
а другие в то же время совершенствовали бронебойную силу снарядов.
Предыдущие примеры имели целью показать, что явления сходства,
или конвергенции, среди организмов, вызванные сходством условий существования,
чрезвычайно распространены и многообразны. И мимикрия
есть один из частных случаев конвергенции, приписывать которой особое,
происхождение и значение нет оснований. Под мимикрией, как мы видели,
понимают такое сходство между двумя организмами, которое приносит
одному из них пользу. Если пользы усмотреть нельзя, то в таком
случае говорят о конвергенции.
IX
ПОЛИФИЛЕТИЗМ, ИЛИ ПРОИСХОЖДЕНИЕ СХОДНЫХ ФОРМ
ОТ РАЗНЫХ КОРНЕЙ
1. Полифилетизм в сравнительной анатомии и систематике
В главе IV на примере двоякодышащих и амфибий, птерозавров и
птиц, Saurischia и Ornithischia, бенеттитов и цветковых и многих других
мы убедились, что группы, которых выводили одну из другой, считая
происходящими от одного ствола (монофилетичными), на самом деле ведут
свое начало от разных предков, т. е. полифилетичны. Так, прежде
признавали, что все динозавры представляют единую группу: из Saurischia
развились Ornithischia; но теперь оказалось, что вывести Ornithischia
из Saurischia невозможно, что две названные группы есть ветви параллельные.
Стало быть, сходство между ними не есть результат кровного
родства, а следствие эволюции по определенным законам, т. е. на основе
номогенеза, а не случайностей.
Класс головоногих полифилетичен: аммонитиды и наутилиды развились
независимо одни от других (Hyatt). Тип членистоногих ведет начало
от разных корней: ракообразные и паукообразные, как полагают, от вторичнополостных
мезомерных (со средним числом члеников) червей,
а трахейные, т. е. многоножки и насекомые, от вторичнополостных мно­