эволюции

Но еще более удивительные результаты получаются, если для сравнения
обратиться к середине XIX столетия. В городке Zaandam у Амстердама
в 1858 году из 138 девятнадцатилетних юношей 69 (т. е. 50%)
были ниже 157 см, а в 1907 году из 240 только 6 ниже 157 см, а 141,
или 58.7%, выше 170 см, т. е. средний рост за полстолетия увеличился
здесь более чем на 13 см. Подобного рода изменения обычно приписывают
улучшению материальных условий жизни; однако благосостояние
голландцев, по словам Болька, теперь таково же, что и 50 лет тому
назад. Причина описываемого явления пока загадочна.
Но, что нас интересует больше всего, это параллельное увеличение
роста у столь различных рас, каковы голландские евреи и голландцы.
В Амстердаме средний рост призывников равнялся (: 46) :
1850 1900 Разница
Г ол л андцы ..................... 158.5 169.4 +10.9 см
Голландские евреи . . 156.5 162.9 +6-4
Замечательно, что то же самое явление, увеличение роста, наблюдается
и в Дании, Швеции и Норвегии. Так, средний рост призывников в Дании
был в 1852—1856 гг. 165.4 см, в 1909—1910 гг. 169.5 см, в Швеции
в 1841—1845 гг. 167.3 см, в 1887—1894 гг. 169.5 см, в Норвегии в 1854—
1859 гг. 168.6, в 1904—1905 гг. 170.5 см.10 То же самое отмечено за последние
годы в Германии,11 а в частности для Бадена еще ранее указано
Аммоном.
На берегах Балтийского моря живет издавна ряд народов, по языку
и другим признакам далеко отстоящих друг от друга. Это славяне, латыши,
эсты, финны, шведы, датчане, германцы. Все эти народы, к какой
бы расе они ни принадлежали, белокуры и голубоглазы.12
Это пример своеобразной «мимикрии».
Байрон говорит: as the soil is, is the heart of man (какова почва,
такова и душа человека). Но, оказывается, не только душа человека зависит
от «почвы», но и весь его физический склад носит ясный отпечаток
общей физико-географической обстановки.
Некоторую аналогию с данными Боаса представляют опыты Гебеля
над растениями. Если семя Ranunculus purshii ( = R. multifidus), имеющего
трираздельные листья, высеять в воде, то получается растение с нитевидно-рассеченными
листьями, очень похожими на листья водного Ranunculs
divaricatus; эти видоизменения, понятно, не наследственны, т. е.
при перемене среды растение возвращается в прежнее состояние.
Приведем еще один пример из мира растений. На Амуре и в Манджурии
распространены две липы: 1) Tilia amurensis К от., весьма близкая
к европейской (и западносибирской) Т. cordata Mill., и 2) T. mandshurica
Rupr. et Max., заменяющая на Дальнем R o c T O K e западноевропейскую
Т. argéntea. «Замечательно, — говорит-В. JI. Комаров (1907:30), — что
обе встречающиеся в Манджурии липы отличаются от ближайших к ним
европейских форм одним и тем же постоянным признаком, более редкими
и менее высокими зазубринами, снабженными длинным твердым
остроконечием». Это совершенно аналогично уменьшению числа лучей
плавников у карповых юга Европы по сравнению с севером.
Мы не хотим, конечно, сказать, что формы, перенесенные в новый
ландшафт, всегда будут изменяться соответственным образом. Мы знаем
ряд растений, занесенных из Америки в Европу и тем не менее упорно
сохраняющих свои признаки. Таков, например, Erigeron canadense и
многие другие (de Vries, 1906:426). Есть формы, упорно сохраняющие
10 К. Wieth-Rnudsen. Arch. f. Rassen- und Gesell-Biologie, IX, 1912:192.
11 Auerbach, 1912 : 626.
12 На этот случай обратил мое внимание В. П. Семенов-Тян-Шанский.