эволюции

жающие эту «систему» к состоянию равновесия и заканчивающиеся
смертью, т. е. торжеством второго принципа термодинамики.
Но это еще не все. Живое обладает в придачу еще и другими свойствами,
каких нет у неживой материи. Жизнь двояким образом стремится
опровергнуть постулат Клаузиуса, во-первых: в процессе индивидуальной
эволюции, или онтогенеза, во-вторых — в процессе перехода
одних форм в другие, или филогенеза. Тогда как мертвое охотно идет
навстречу рассеянию энергии, превращая всякую энергию в тепловую
и тем обесценивая ее, живое борется с этим космическим процессом:
оно действенно, активно, оно идет как бы наперекор постулату Клаузиуса,
стремясь не растратить, а накопить энергию. Организм задерживает
около одной трети энергии тех реакций, которые в нем. происходят,
представляя собою лучший пример аккумулятора или накопителя
химической и лучистой энергии. Организм замедляет превращение энергии
в теплоту, препятствует теплоте рассеиваться в мировом пространстве
и тем отдаляет то состояние всеобщего “равновесия, к которому неуклонно
стремится мертвая материя.
Поэтому жизнь есть борьба не только со смертью организма, но и
со «смертью» всего мира. Неорганическая материя вышла из хаоса и
стремится превратиться снова в то же неупорядоченное, хаотическое
состояние, где не было никаких различий в составных частях, где не
было ни теплого, ни холодного. Напротив, живое стремится упорядочить
хаос, превратить его в космос. В этом коренное различие мертвого от
живого. Необходимо вдуматься в это различие, обнявши описанный процесс
во всей его совокупности, дабы не дать себя увлечь ложными аналогиями.
Для неорганического мира ^справедливо положение Больцмаца: «Система
тел всегда переходит от менее вероятного состояния к более вероятному».
Более вероятным же состоянием оказывается наиболее устойчивое,
а наиболее устойчивым то, в котором тело как в целом, так и
в отдельных составных частях своих (молекулах) производит наименьшую
работу. Это и есть известный в механике принцип наименьшей
работы — единственный, которому Пуанкаре склонен придавать абсолютное,
космическое значение: каждое неорганическое тело стремится занять
такое положение, при котором ему пришлось бы затрачивать минимум
работы, и в каждой системе неуклонно протекают процессы, приближающие
систему к такому состоянию. В этом принципе космической
лени мы имеем другую формулировку закона, по которому энтропия
мира стремится к максимуму.
Каждое отдельное живое существо, поскольку оно представляет совокупность
материальных частиц, понятно, подчинено тем же законам:
оно идет по линии наименьшего сопротивления. Но этот путь вовсе не
характерен для процесса эволюции отдельной особи (т. е. для онтогении)
и вида или вообще для направленяя‘эволюции жизни. В противоположность
неорганическому миру в органическом развитие идет в сторону
создания таких организмов, которые были бы в состоянии производить
не минимум работы, а максимум. Жизнь идет как раз в сторону наименее
вероятного. И, тем не менее, все, что совершается в организмах,
происходит исключительно на основе законов физики и химии. Никогда
до сих пор не удавалось, да и, надо думать, не удастся, подметить
в живом существе какого-либо противоречия с законами, управляющими
течением процессов в неорганическом мире. Подобным образом и всякая
машина, телеологичная до мельчайших подробностей, создана исключительно
по правилам механики, физики и химии. <
Как же примирить с этим «невероятность», о которой мы говорили
выше? Дело в том, что второй принцип термодинамики и, вместе с тем,
закон рассеяния энергии есть законы статистического характера, справедливые
лишь для массовых явлений; в частностях же они могут тер­