эволюции

[Мы обычно не в силах судить, имеем ли мы пред собою гомологию
или аналогию. Ибо Bice, что мы в этом вопросе знаем, касается лишь
сходств и различий — и только их. И на основании этих сходств и различий
мы и судим о происхождении, а вовсе не обратно: мы не ¡заключаем
о сходствах на основании происхождения, ибо происхождения одних
форм от других никто не видел (помимо мелких форм, не имеющих никакого
значения в эволюций организмов). О том, что амфибии произошли
от рыб умозаключают на основании сходств между примитивными
амфибиями (Stegocephala) и кистеперыми рыбами ( Cr ossoptery gii ).
Нет никаких иных доказательств в пользу происхождения амфибий от
рыб. Поэтому Rauther (1912:122) совершенно правильно замечает, что
Гегенбаур впадает в порочный круг, когда советует для различения гомологий
и аналогий изучать родственны^ отношения рассматриваемых
организмов. Ведь о родственных отношениях-то мы судим на основании
тех самых сходств, .относительно которых мы не в состоянии решить,
гомологии они или аналоши.] (577)
Spemann (1915 :78—79, 82) спрашивает, гомологичен ли хрусталик
хвостатой амфибии, нормально образующийся из эктодермы зародыша
в том месте, где к [бокам] (574 об.) головы прилегает глазной пузырь,
гомологичен ли он хрусталику, искусственно регенерированному после
удаления нормального? Ибо в случае регенерации хрусталик у тритона
образуется не из роговицы, как можно было бы думать, а из верхнего
края радужины, то есть из совсем другого материала. А между тем получается
гистологически совершенно тождественное образование. Но мало
того, если у зародыша лягушки удалить эктодерму над первичным глазным
пузырем и привить на это место кусок кожи с другого места, то из
этой кожи формируется хрусталик. Гомологичен ли он нормальному?
У некоторых позвоночных можно зародыш на ранней стадии развитий,
когда глазные пузыри еще не дифференцировались, разрезать пополам, и
из каждой половины регенерируется цельное существо. Что же, глаза
такой пары особей, спрашивает Spemann, будут ли они гомологичны глазам
единой нормальной особи?
Иногда указывают (Abel, 1912:618), что конвергенция (и параллелизм)
ведут лишь к внешнему сходству. В нижеследующем мы, напротив,
покажем, что конвергенция затрагивает органы, самые существенные
с точки зрения сравнительной анатомии.
Если мы, руководясь палеонтологическими данными, проследим эволюцию
нескольких групп животных и растений, принадлежащих к разным
отделам, то мы убедимся, что ход эволюции таков: данная группа
распадается с течением времени на формы, которые или повторяют ход
развития уже существующих форм, или идут в том направлении, в каком
со временем разовьются более высоко организованные отделы. Природа
как бы отказывается от всего того разнообразия средств для создания
новых форм, каким она располагает, и пользуется небольшим запасом
определенных возможностей. Она допускает разнообразие в деталях, стараясь
¿месте с тем сохранить некоторое количество основных типов, причем
в одной группе смешиваются признаки различных типов, так что мы
замечаем сходство сразу по нескольким направлениям. А это ясно свидетельствует
в пользу конвергенции. Приведем примеры. Среди низших,
палеозойских и мезозойских, рептилий мы наблюдаем несколько филогенетических
путей, ведущих в сторону птиц и млекопитающих (притом
в сторону разных отделов названных сейчас классов), но на самом деле
не дающих начала ни тем, ни другим. Акулообразные рыбы (Selachii)
обнаруживают в разных группах ясные признаки развития в сторону наземных
позвоночных; но четвероногие произошли вовсе не от акулообразных.
Палеозойские [плауны] (578), очевидно, развиваются в сторону высших
голосемянных. Бенеттиты, мезозойские голосемянные, идут в своем