158 выйти для того, чтобы пережить некую трансцендентность, которая может укрепить его веру. Значит, он идет не в церковь, а в физически открытое пространство, характеризующееся простором и светом. На этом месте оппозиция «здесь и там» превращается в оппозицию «земля и небо», т.е. «низ и верх». «Один он был, затерянный среди частых колосьев, перед лицом высокого пламенного небо. О. Василий поднял глаза кверху, – они были маленькие, ввалившиеся, черные, как уголь, и ярким светом горел в них отразившийся небесный пламень...» (Андреев 1990: 491). Метафорический пейзаж напоминает вышеприведенное космическое сравнение, он моделирует и совершенный порядок мира, и отношение отца Василия к нему. Значит, природа, лес, поле за пределами деревни представляет собой «божественный» порядок, космос, они противопоставляются хаотичным пространствам, в которых царствует темнота и безумие. Для религиозного человека – по мнению Элиаде (см. 1994: 35, 41) – собственный дом представляет собой свой мир, космос, который противопоставлен окружающему миру. В повести Андреева то пространство, которое составляет дом отражает сознание героев, главным образом жены отца Василия, и его сына-идиота. В радостные периоды жизни семьи, когда попадья беременна будущим безумным ребенком, или когда отец Василий решил снять с себя сан, и вместе с тем покинуть деревню, внутреннее пространство дома становится «дружным», уютным, оно заполняется светом. В эту пору перемены света и темноты соответствуют смене дня и ночи, т.е. законам природы. Раньше попадья и днем не открывала ставни, таким образом в доме было темно. После смерти первого сына она живет только в этом закрытом пространстве вплоть до тех пор, пока в разгаре пьянства она не забеременела; после чего она с надеждой начинает ждать второго сына. В этот период она ходит в лес, на поле. Комната, как и лес была «добрая и приятная, как друг». Границы комнаты, дома раздвинулись, их пространство пропиталось священной природой, значит хаос превратился в космос, безумие отступило на задний план. После рождения сына-идиота эта гармония разрушилась, и попадья заново стала выпивать. Безумие и хаос воцарились вместе с сыном-идиотом, и темнота снова заполнила пространства дома. Интересно, что обитатели дома не чувствуют сужения, деформации пространства внутри, хотя снаружи для них все очевидно: «И куда бы люди ни шли, что бы они ни делали, они ни на минуту не забывали, что там, в полутемной комнате, сидит некто неожиданный и страшный, безумием рожденный. Когда они выходили из дому на свет, они старались не оборачиваться и не глядеть назад, но не могли выдержать и оборачивались – и тогда казалось им, что сам деревянный дом сознает страшную перемену: он точно сжался весь, и скорчился, и прислушивается к тому страшному, что содержится в глубине его, и все его вытаращенные окна, глухо замкнутые двери с трудом удерживают крик смертельного испуга» (Андреев 1990: 498–499). После того, как дом священника сгорел, а жена обгорела и умерла, он начал строить новый дом. Стоит отметить, что в новом доме необычно светло. А этот свет в новом доме из света, вызывающего надежду, превращается в свет безумия. Так как священник живет вдвоем с безумным сыном, и сознание избранничества отца тут перерастает в безумие. Значит, здесь в повести – т.е. в новом доме – происходит переворот: отец Василий постепенно сходит с ума, в результате чего и символика света приобретает другое значение. Чтобы понять причину этого переворота, надо обратить внимание на символику самого важного локуса повести. Центральным локусом произведения является сад. В повести два сада: один, около «старого» дома священника, который сгорел. Второй – сад дьякона, где отец Василий осознает свое предназначение. Эти два места в повести противопоставляются друг другу. Священник и его жена редко ходят в сад и не ухаживают за ним. А Насте, дочке священника это место кажется интересным, привлекательным. С точки зрения девочки сад является другим состоянием бытия, и это привлекает ее; она, как правило, находится только в затемненном доме. После того как мать уснула, она вышла в сад играть: «И всегда игра ее состояла в том, что кукла нарочно не слушалась, а она наказывала: больно вывертывала ей руки и ноги и секла крапивой» (Андреев 1990: 491). Игра девочки моделирует поведение человека, не слушающегося Бога; предвещает бунт отца Василия против Бога и рока, и вместе с тем проводит с ним параллель. В символическом плане это влечет за собой изгнание из рая, а в конкретном случае со священником — смерть. Эта игра на уровне мотивной структуры также устанавливает связь с метатекстом повести, с ветхозаветной Книгой Иова. Вместе с домом погиб и сад отца Василия. Но в повести появляется второй сад – сад дьякона. Этот сад имеет совсем иные свойства. Священник попадает в это место после того, как его дом сгорел после смерти жены. Здесь надо отметить, что события сопровождаются переменами сознания и мировосприятия отца Василия. После страшного дня смерти жены, он ночевал в доме дьякона, и «...бодрый, как после крепкого сна, полный ощущением силы, новизны и необыкновенного спокойствия, отправился в дьяконский сад» (Андреев 1990: 528). Он долго ходил в раздумьях мимо яблони и черешни по прямой дорожке. Тут священник осознал, что его путь был начертан могучей рукой, и все трагедии происходили с ним из-за того, чтобы он не блуждал по иным дорогам. Эти мысли приводят его к осознанию избранничества. При этом его фигуру мысли о смирении, о вере и испытании связывают интертекстуально с Иовом. Отец Василий, проходя мимо яблони в саду, размышляет о проблеме знания. Вот мысли священника: «Но разве смею я знать? Вот знал я про судьбу мою, жестокой называл ее – и знание мое было ложь. […] Он знает. […] И разве я – не в руке Его? И смею я не верить в Божию милость...?» (Андреев 1990: 529-530). Он доходит до того, что несмотря на свой бунт против Бога, повторяет слова молитвы: «Да будет святая воля Твоя».Таким образом вырисовывается перед ним новая, неземная картина мира, мир любви и божественной справедливости. Благодаря размышлениям священника, образ сада, в котором проступает архетип райского сада, становится «сакральным центром» деревни. Об этом свидетельствует следующий пассаж: «В саду показались люди: дьякон, его жена и многие другие. […] и остановились в оцеплении, как останавливаются перед огнем, перед бушующего водою, перед спокойно-загадочным взглядом познавшего» (Андреев 1990: 530). Сад метафорически образует и порог в тексте повести: здесь совершается вера священника, и вместе с тем здесь начинается его путь к безумию.
159 Стоит сказать несколько слов о роли здания церкви в пространственной структуре произведения: она является отражением старого дома священника. Оба разрушаются, дом в реальности, а церковь только в видениях отца Василия, и то и другое пространство пропитываются безумием. В доме пьяная полубезумная жена и отец Василий зачали ребенка, таким образом они пытаются воскресить утонувшего сына, в результате чего безумная мысль воплотилась в сыне-полузвере, которого назвали также Васей (см. Московкина 2005: 111–112). После его рождения в доме воцарилось безумие. В конце повести отец Василий также пытается воскресить в церкви труп крестьянина. Уверовав в своe избранничество, он в самый разгар безумия, хочет сотворить чудо. Сильная гроза предвещает это событие, образуя в тексте повести психологическую параллель к событиям. В церкви стало темно из-за черных облаков, и наконец, в апокалиптических видениях отца Василия гроза разрушает церковь. Отец Василий хочет покинуть свой дом, но – говоря словами героя – дом покинул его. А из церкви он убегает к смерти. Подытоживая анализ художественных пространств в повести Андреева, можно сказать, что герои, выходя за пределами своего закрытого, бытового пространства, попав на просторную природу могут обрести некую трансцендентную гармонию. К этому надо еще добавить, что в этом произведении Андреева нет первичного пространства, так как бытовое пространство отражает сознание героев. Благодаря этому пространство деформируется и в этом искаженном виде воспринимается через рассказчика, пространственная позиция которого нередко очень близка к позиции героев. Проекция на внешний мир парадоксального содержания сознания героев, переосмысливающих соотношение «сакрального и профанного», в повести Андреева деформируют и пространство и время. Отображение этой проекции содержит в себе некоторые признаки преэкспрессионизма, по которым мы можем считать повесть «Жизнь Василия Фивейского» одним из выдающихся произведений русской модернистской прозы. Литература Андреев, Л.Н. (1990), Жизнь Василия Фивейского. // Андреев, Л.Н. Собрание сочинений в шести томах, Т.1. Рассказы 1898–1903 – М.: Художественная литература, 489–554. Иезуитова, Л.А. (1976), Творчество Леонида Андреева (1892–1906) – Л.: Изд. Л. ун–та. Московкина, И. И. (2005), Между «pro» и «contra»: координаты художественного мира Леонида Андреева. Харьковский национальный университет имени В. Н. Каразина – Харьков. Элиаде, М. (1994), Священное и мирское. Пер. с фр., предисл. и коммент. Н.К. Гарбовского – М.: Изд-во МГУ.
- Page 1 and 2:
1 Fiatal Szlavisták Budapesti Nemz
- Page 3 and 4:
3 Preface .........................
- Page 5 and 6:
5 Ивана Чанчар Фило
- Page 7 and 8:
садржина или прибл
- Page 9 and 10:
9 Литература Вечерк
- Page 11 and 12:
Isto tako, iz klasičnog razdoblja
- Page 13 and 14:
onemogući prolazak zraka. Stoga ni
- Page 15 and 16:
h/ odnosno /hr-/ za velarne zvukove
- Page 17 and 18:
Literatura Izvori Anić, Vladimir.
- Page 19 and 20:
ječnike imale zemlje sa sređenijo
- Page 21 and 22:
21 Susanne Behensky Paris-Lodron-Un
- Page 23 and 24:
(встречаются в проа
- Page 25 and 26:
25 3.1.2. Арне Галис [Arne
- Page 27 and 28:
Извори Ђ − Ђала НБ
- Page 29 and 30:
ovplyvňuje, anuluje filter, ktorý
- Page 31 and 32:
Bibliografia 31 Findra Ján (1998),
- Page 33 and 34:
Zbog toga je naše mišljenje da up
- Page 35 and 36:
35 Engel, Urlich (1994), Syntax der
- Page 37 and 38:
3. Novotvorjenke v spletnih oglasih
- Page 39 and 40:
39 Kristina Dragović Faculty of Ph
- Page 41 and 42:
Predloško-padežne konstrukcije «
- Page 43 and 44:
43 PRAVI RECIPROCITET PSEUDO- RECIP
- Page 45 and 46:
45 Šema koja sledi prikazuje koji
- Page 47 and 48:
47 ruku pod ruku rame uz rame oči
- Page 49 and 50:
49 Kemmer, Suzanne. 1993. The middl
- Page 51 and 52:
U primerima u kojima se imenica gla
- Page 53 and 54:
Sam postupak otkucavanja sata u osn
- Page 55 and 56:
55 s vyprázdňovaním), okrajovo t
- Page 57 and 58:
57 Prílohy: Príloha č. 1: ZADANI
- Page 59 and 60:
59 debil, debilák 2 bukvica 1 čur
- Page 61 and 62:
61 internetu i u jezičnim korpusim
- Page 63 and 64:
63 Ивана Јањић Униве
- Page 65 and 66:
65 Македонски Румун
- Page 67 and 68:
[dʝ], ono se izgovara lagano palat
- Page 69 and 70:
69 5.2. Makedonski Jednačenje po z
- Page 71 and 72:
Izgleda da je jedina moguća forma
- Page 73 and 74:
Agneš Domonkoši se u svojoj diser
- Page 75 and 76:
75 Nikolina Komorčec Filozofski fa
- Page 77 and 78:
U predikatni proširak može se pre
- Page 79 and 80:
Nina Zavašnik Karl-Franzens-Univer
- Page 81 and 82:
81 Stariji ljudi koriste (ali ne uv
- Page 83 and 84:
83 Оброк - это одна и
- Page 85 and 86:
Дури и Прокламациј
- Page 87 and 88:
Ослободената Србиј
- Page 89 and 90:
89 Библиографија: Bern
- Page 91 and 92:
kníh sú zachytené z rôznych geo
- Page 93 and 94:
93 György Rágyanszki Eötvös Lor
- Page 95 and 96:
Németh Orsolya PPKE-BTK Szlaviszti
- Page 97 and 98:
97 sytuacji. W świetle tego wszyst
- Page 99 and 100:
dokładnie taka sama jak powieść,
- Page 101 and 102:
Juliana Jovičić Filozofski Fakult
- Page 103 and 104:
103 Uočavamo da su se Vukovi napor
- Page 105 and 106:
Сања Златковић Фил
- Page 107 and 108: 107 Када говоримо о П
- Page 109 and 110: 109 Medtem ko ne smemo pozabiti na
- Page 111 and 112: 111 Romana Brajša, Ivana Perić Fi
- Page 113 and 114: Dubrovnika, tako i ostalih dalmatin
- Page 115 and 116: 115 obiteljskim okolnostima koje su
- Page 117 and 118: 117 Kristina Posilović Filozofski
- Page 119 and 120: 119 kakav je Vetranovićev odnos pr
- Page 121 and 122: 121 prepleteni z različnimi dejstv
- Page 123 and 124: 123 Nikolina Kos Filozofski fakulte
- Page 125 and 126: 125 ZAKLJUČAK Na kraju ovog rada h
- Page 127 and 128: Kanjoš u svom pripovijedanju iteka
- Page 129 and 130: H i 129 Tímea Mérai Eötvös Lor
- Page 131 and 132: H i 131 В останній стр
- Page 133 and 134: 133 Alma Várkonyi Filozofska fakul
- Page 135 and 136: 4. Povzetek Model najnovejše slove
- Page 137 and 138: pismu prepoznaje se i postupak post
- Page 139 and 140: H i 139 Елена Гришева
- Page 141 and 142: H i 141 два века, която
- Page 143 and 144: na koji način ne može biti dovede
- Page 145 and 146: 145 Kornelia Gass Universität Wien
- Page 147 and 148: 147 Bibliografija: Ljubisav Andrić
- Page 149 and 150: 149 Kraj dogajanja je geografsko pr
- Page 151 and 152: 151 Matija Ivačić Filozofski faku
- Page 153 and 154: Heterotopija kao sustav 153 Dotaknu
- Page 155 and 156: 155 „Nije baš tako - primeti na
- Page 157: 157 Kristó Sándor Szegedi Tudomá
- Page 161 and 162: antropomorfnou personážou, známo
- Page 163 and 164: Aby sme však nezostali pri dokazov
- Page 165 and 166: 165 Zsófia Vatali Filozofska fakul
- Page 167 and 168: 167 Zbirka vsebuje enajst kratkih z