Fiatal Szlavisták Budapesti Nemzetközi Konferenciája I.

21
Susanne Behensky
Paris-Lodron-University, Department of Slavic Studies, Salzburg, Austria
susanne.behensky@sbg.ac.at
Родительный падеж с окончанием на –у в русском языке 18-ого/19-ого века
ABSTRACT: This paper deals with the development of the semantics of the u-genitive with Russian masculine nouns. The period covered, i.e. the late 18th and
early 19th centuries, is characterized by a strong progression away from its use as an allomorph of genitive, as it was used in the Russian middle ages (until the
17th century), and towards its function as a marker of partitive meaning. The aim of the study is to show the level of semasiologisation of the u-ending during
that period. It is based on a collection of non-fictional texts from the Russian National Corpus (www.ruscorpora.ru) published between 1780 and 1835.
Keywords: Russian, Historical Linguistics, u-Genitive, Partitive, 18th Century
Объектом исследования данной статьи является родительный падеж единственного числа русских
существительных мужского рода с окончанием на –у или –ю. Эту особую флексию имеют только неодушевленные
существительные с вещественным или абстрактным значениями. В современном русском литературном языке р. п. на
–у употребляется в значении партитивности и считается партитивным падежом. См.: пачка чаю, дай мне чаю, и т. д.
Форма родительного падежа на –у является одной из двух возможных вариантов. При выражении этого же значения
также возможно употребление р. п. с флексией –а. Например: пачка чая или дай мне чая. Дополнительные коннотации
партитивного значения могут возникать в зависимости от упротребления флексии (ср. Успенский 2004: 15, Behensky
2010: 6). Под «партитивным значением» в настоящей статье понимается значение родительного падежа на –у,
обозначающего часть, выделяемую из какого-либо целого. При этом, «целое мыслится как совокупность качественно
однородных частей, которая может членится произвольным образом; иначе говоря, речь идет о части какой-то
субстанции» (Успенский 2004: 12). Также сюда относятся слова, которые обозначают абстрактные понятия, и могут
иметь р. п. на –у, например, много народу. В этих случаях значение слов обозначает некую субстанцию (Успенский
2004: 18).
Отметим, что существуют также существительные с вещественным значением, которые никогда не образуют
форму на –у: например, хлеб. Выражение партитивного значения в словосочетании передаётся при помощи флексии –а:
кусок хлеба. Кроме того, употребление р. п. на –а в количественных контекстах коррелирует с употреблением
окончания –у в неколичественных контекстах. Например в составе фразеологизмов употребляется флексия –у в
неколичественных контекстах: говорить с глазу на глаз. Если р. п. на –у употребляется вне фразеологических
конструкций, то в современном русском языке он может иметь только партитивное значение.
Если речь идет не о количестве, а о качестве чего-либо, обязательно употребляется родительный падеж,
заканчивающийся на –а, см.: дайте чая, а не кофе. Это семантическое различие двух вариантов родительного падежа
получило развитие только на протяжении нескольких последних веков. Обратимся к истории языка.
Развитие морфемы –у началось еще в праславянском языке. В то время склонение существительных еще
осуществлялось по модели, унаследованной из индоевропейского языка с системой склонения по основным классам.
После процесса ассимиляции двух основ: основы на –о и основы на –ъ (-ŭ) сформировалось общее склонение, большая
часть которого была заимствована от склонения основ на –о. Только некоторые элементы склонения с основой на –ъ
сохранились в новой парадигме, как, например, морфема –у в родительном и местном падежах существительных
бывшего склонения на –ъ (об ассимиляции и совпадении основных классов см.: Townsend/Janda 2003: 115-117).
Уже в текстах берестяных грамот можно заметить взаимовлияние существительных с основой на –о и на –ъ.
Одушевленные существительные с основой на –ъ такие, как сынъ имели в этой парадигме склонения в р. п. только
окончание –а, а не окончание –у, как другие существительные с основой на –ъ (Зализняк 1995: 79, 96). Р. п. с
окончанием –у между тем начинал распространяться среди существительных с основой на –о. В период с 11 по 16 век
родительный падеж с флексией –у больше всего употреблялся как вариант р. п. с окончанием –а, еще без каких-либо
заметных стилистических или семантических различий, то есть как алломорф. Количество словоформ родительного
падежа с флексией –у однако снижалось с течением времени. Таким образом, всё больше существительных могло
образовывать форму с флексией –у, однако частота её употребления снижалась (см. Thorndahl 1974).
Sørensen (1958: 225) установил, что в 17-ом веке сформировалась группа лексем с вещественным значением,
которая имела почти без исключения окончание –у в р. п. Здесь уже прослеживается определённая семантическая
слитность р. п. на –у и значения вещественности. Это может быть связано с исчезновением двойственного числа в 14-
15 веках (см. Panzer 1978: 95-96). Исчисляемые предметы после окончания этого процесса получили в дальнейшем в р.
п. окончание –а, которое раньше являлось также окончанием двойственного числа, и вследствие этого, возможно,
интерпретировалось в связи с исчисляемыми предметами. Это даже наблюдается у числительных 2, 3 и 4, которые
влияли на «сосчитанный» предмет, который все время имел и имеет только окончание –а. Например, два дня. Итак,
лексемы, которые обозначают исчисляемые предметы, в этот период времени выделялись из группы слов с р. п. с
флексией –у.
В 18-ом веке р. п. на –у приобрёл отрицательную стилистическую маркированность, в то время как р. п. на –а
считался нейтральным. Это связано с реформами М. В. Ломоносова, который, в частности, опубликовал статью с
рекомендациями использования церковнославянских, русских а славянских слов. Он писал, что русские слова лучше
употреблять в текстах «низкого» стиля (Ломоносов 1986), что грамматически выражается использованием р. п. на –у. В
языке художественной литературы следовало избегать этих форм как отрицательно маркированных. В народноразговорном
языке рекомендации Ломоносова не играли важной роли, и поэтому р. п. на –у употреблялся в народноразговорной
речи довольно часто.
В процессе дальнейшего развития языка р. п. на –у утратил отрицательную стилистическую маркированность, и
вследствие этого возникли семантические различия между окончаниями –а и –у. Это значит, что не языковой стиль, а
значение слова окончательно повлияло на употребление той или иной формы в р. п.