aici - Asociatia Tinerilor Istorici din Moldova

Франции Санкт-Петербург был вынужден бросить
свои лучшие силы на защиту Центральной России,
а новоприобретенная территория Бессарабии находилась
на периферии империи и вдали от театра военных
действий… Поддержала бы Франция выступление
в Бессарабии против России в ходе этой войны
Знали ли тут о нападении Наполеона на Россию
или не было кому оценить эту благоприятную
для восстания геополитическую и военную ситуацию
Или тут были какие-то иные по отношению
к царю настроения и ожидания, а не готовность к
национально-освободительной войне
Не политизируя ситуацию ХІХ в. и, тем более, не
оглядываясь на политическое противостояние в современной
Молдове, а следуя уже названному выше
манифесту французских историков, «не переносить
на прошлое современные идеологические схемы и не
трактовать события прошлого с позиций приоритетов
сегодняшнего дня» 7 , попробуем поискать ответы
на поставленные выше вопросы.
Некоторые из ответов, правда, скорее вероятностного
типа, могут быть такими:
1. В Бессарабии местное население – и прежде
всего местная элита (знать) – расценило Бухарестские
договоренности как «меньшее зло» на фоне
существующего положения до 1812 г. и интуитивно
восприняло «российское подданство» как своеобразное
избавление от многолетнего и, по определению
местного населения, ненавистного, ментально
и фактически чужого мусульманского ига; тут была
явная исторически обусловленная усталость от
Османской империи; по-видимому, здесь в то время
преобладали поиски выхода из-под ее (Турции) давления
и надежды хотя бы на призрачную самостоятельность
в каком-нибудь ее проявлении, и ожидание
лучшего, а готовности к борьбе, тем более вооруженной,
против России еще не было.
Не случайно ведь отдельные группы молдаван
принимали участие в борьбе против турок в составе
российской армии еще в ХУІІІ в., немало таких было
и в начале ХІХ в. Во всяком случае заподозрить таких
добровольцев-волонтеров (voluntari) (а их статус
был именно таким, ибо они не были рекрутами)
в том, что они шли «за царя и Отечество», за реализацию
геополитических планов России и продвижение
ее влияния на Балканы, за утверждение идей
Москвы как Третьего Рима и укрепление ее господ-
7
См. Liberation, 13.12.2005; M. Macmillan, The uses and
abuses of history, Profile Books, 2009; Wojciech Wrzosek, O
mysleniu historicznym, Bydgoszcz, 2009 и др.
ства на всем православном евразийском пространстве
– трудно; маловероятно, что в ХІХ в. молдаване
исповедовали именно такие идеалы и готовы
были за них умереть; думается, что их чаяния были
теснее связаны с национальными интересами молдаван,
хотя некоторые из них и совпадали (или могли
совпадать) с планами имперской России.
Но не более того! Этническое самосознание и
понимание национальных интересов большей частью
молдавского общества в то время были реальностью.
Более того, думается, что реализация национальных
интересов в сознании и планах социума отнюдь
не не сводилась к поискам зависимости, а то и
полного подданства России, Турции или иным державам.
Иное дело, что ситуация складывалась так,
что реализацию своих устремлений сообщество вынуждено
было искать на путях компромиссов, уступок
и в том числе сотрудничества с Россией или поисков
сильных покровителей…
Таковы были реалии того времени и таков был
«расклад» сил.
Ряд исследователей (например: В.С. Зеленчук,
П.М. Шорников, В.И. Царанов, И.Д. Чобану и др.)
– особенно в советское время – такое участие молдаван
в российской армии, как и все Бухарестские соглашения
1812 г., трактовали как «реализацию молдавского
проекта», «достижение заветной мечты»,
а истоки этих устремлений усматривали в действиях
Дм. Кантемира, который еще в начале ХУІІІ в. искал
протекции у «царя всея России», а не у турок.
(Детальнее об этом свидетельствуют Луцкие договоренности
1711 г. Дм. Кантемира и Петра І.) Не потому
ли в литературе той поры 1812 г. не обозначен
как трагический Более того, и последующие за ним
годы не обозначены в исторической памяти молдаван
периодом тотальной коллаборации местной знати,
особенно той ее части, что вошла в различные органы
российской администрации. Ибо если интересы
господаря и вассала (подданного) совпадают, то вопрос
о коллаборации исключается: в таком случае
речь идет о сотрудничестве в позитивном значении
этого термина, но не о предательстве, как это принято
квалифицировать в случае реальной коллаборации.
Тем более, что есть полновесные свидетельства
о том, что уже в 1807 г. господарь Константин Ипсиланти
проявил инициативу приведения населения к
присяге Александру І; правда, царь этот шаг не одобрил,
так как не желал международных осложнений.
2. Молдова (именно Молдова как целостный
субъект европейской истории ХІV-ХVІІІ вв. от Ба-
– 40 –