Hvat

топившем леса и луга, образовавшем островки и мысы. Повернули
к Москве. Чкалов вел самолет над самым каналом, едва
не касаясь колесами воды. «Красавец — канал!» — первое, что
сказал Валерий Павлович, выходя из машины на аэродроме.
Распростившись с ним, я заторопился в редакцию: там ожидали
корреспонденции «Воздушная прогулка над каналом».
Следующий полет был с Александром Васильевичем Беляковым.
Мне предоставили возможность увидеть репетицию воздушного
парада. Беляков в качестве штурмана большой авиационной
группы собирал самолеты в воздухе за Москвой и выводил
их к центру столицы. Тут уже не минуты, а секунды
решали успех. С хронометром в руках, поддерживая непрерывную
радиосвязь с командирами колонн, штурмам стягивал к
себе воздушные корабли. А через несколько дней, первого мая.
одновременно с полуденным боем часов на Спасской башне
Кремля, над Красной площадью показался головной самолет:
Беляков вел воздушную армаду.
Вскоре мне выпала большая удача: участие в полете на
побитие международного рекорда скорости. Летчик Кастанаев
закончил испытания мощного четырехмоторного самолета. Машина
обладала значительной скоростью, большим радиусом
действия и могла брать многотонный груз. Утверждали, что
сочетание этих качеств делает самолет непревзойденным.
Н а борту находилось семь человек. В кабине лежали мешки
с песком — пять тонн. Байдуков и Кастанаев договорились
вести машину посменно; Георгий Филиппович взял на себя
также воздушную навигацию. Стартовав с подмосковного аэродрома,
Кастанаев прошел над астрономической обсерваторией,
где спортивные комиссары засекли время, и взял курс
на юг, к Мелитополю. Там, на подходе к Крыму, ровно в
тысяче километров от Москвы, находился второй пункт спортивных
комиссаров. Полет проходил на высоте четырех тысяч
метров. Достигнув южного пункта наблюдения, Кастанаев положил
машину на обратный курс. Примерно через семь часов
после старта самолет снова появился над Москвой. Дистанцию
в две тысячи километров, имея груз в пять тонн, экипаж покрыл
со скоростью более двухсот восьмидесяти километров в
час. Эго был новый международный рекорд.
В тот же вечер, поздравляя Байдукова с успехом, Валерий
Павлович таинственно прошептал: «Есть надежды!» Конечно,
речь могла итти не о чем ином, как о трансполярном перелете,
мечтой о котором жил Чкалов.
После высадки воздушной экспедиции на Северном полюсе
интерес к Арктике возрос необычайно. Радиограммы с «вершины
мира» читались с жадным интересом. Выражение «погода
делается в Арктике» понималось иными буквально, и они следили
за понижением температуры на полюсе с такой заинтере-