Hvat

— Мы полетим тоже втроем и на таком же, как у Валерия
Павловича, «АН Г-25». Мы докажем, что его перелеты через
Арктику — пс случайная удача. Кроме того, очень соблазнительно
побить мировой рекорд дальности. Четыре года его удерживают
французы, но мы постараемся, чтобы этим рекордом
завладела паша авиация. . .
О вылете Михаила Михайловича Громова мы узнали от
Чкалова, вернувшись около полуночи в Ныо-Йорк из загородной
поездки. Валерий Павлович встретил нас с телеграммой
в руках.
— Наконец-то приехали! — многозначительно сказал он.
— А что? — удивился Байдуков. — Новости есть?
Чкалов вместо ответа обратился ко мне:
— Ну, брат, дуй в Калифорнию!
— В Калифорнию? Зачем?
■— Дуй прямо в Сан-Франциско, — сказал Чкалов. — Михаил
Михайлович уже четвертый час в полете. . . Ну, теперь
рекорд дальности будет наш!
Первым утренним «Дугласом» я вылетел на запад. Путь
лежал через всю страну — от Атлантического океана к Тихому.
В течение дня мне предстояло трижды сменить самолет.
Миловидная стюардесса в голубовато-сером форменном
костюме и такой же шапочке ворковала с джентльменами, развалившимися
в креслах. Одни, откинув спинку, дремали под
монотонное гудение моторов; другие рассматривали в окошечко
местность, над которой шел самолет; некоторые погрузились
в чтение. В руках у них были стандартные томики детективных
романов с пестро размалеванными обложками, изображающими
змееподобную особу в полумаске, желтолицего укротителя тигров,
хитрюгу-сыщика с пластырем на носу. . .
Минувшую ночь мне не пришлось уснуть. Чкалов, Байдуков
и Беляков ожидали вестей о громовском самолете. На этот раз
три друга были лишь наблюдателями дальнего трансарктического
перелета. Но как никто иной, они знали огромные трудности
воздушного пути через полюс. О многом напоминали им
короткие громовские донесения: «Нахожусь Колгуев», «Новая
Земля, псе в порядке. . .» В ночной радиопередаче мы услышали,
что «самолетом командует один из представителей советской
плеяды сверхлетчиков, прекраснейший тип авиатора, высокий
ростом, красивый, спокойный».
Имя Громова связано с важными этапами в развитии советской
авиации. Лекции профессора /Буковского, «отца аэродинамики»,
работы молодых учеников великого русского ученого,
первые полеты над Москвой, поразительно быстрый рост агиационной
техники покорили юного Г ромова. Свое жизненное призвание
он видел в авиации. «Я никогда не сложу крыльев», •
сказал как-то Михаил Михайлович; это было его девизом. Он