Hvat

Двенадцать медвежат пошли купаться в море
И там они, резвясь, играли на просторе,
Один из них утоп, ему купили гроб,
И вот вам результат — одиннадцать медвежат. . .
— Знаменито, а ? — засмеялся моряк. — Минут уже сорок
в кубрике поют — на рекорд!— со ста двадцати медвежат. Когда
только утопят последнего?
В кубрике гремели голоса. Пренебрегая размером и грамматикой,
отбивая такт каблуками, хор дружно выводил:
...Т р и дцать четыре медвежат пошли купаться в море
И там они резвились, играли па просторе. . . .
З а столом и на койках расположились человек пятнадцать.
Челюскинцы! Художник Федя Решетников, физик Факидов,
механик Толя Колесниченко, гидролог Ширшов, корреспондент
«Известий» Борис Громов... Мой коллега яростно размахивал
руками, а хористы, следя за движениями дирижера, с отчаянным
выражением липа выпевали:
. .И вот вам результат — тридцать три м ед в еж а т ...
До последнего медвежонка, которым завершалась гибель
всех десяти дюжин зверей, было еще добрых полчаса вокальных
упражнений. На мое приветствие знакомые полярники ответили
поспешными кивками, отводя глаза. Мне показалось, они несколько
стыдились своего легкомысленного занятия, но, видимо,
хватались за любое средство, лишь бы скоротать дни вынужденного
бездействия; поэтому и безжалостное истребление медвежат
длилось часами.
Проводив меня в кают-компанию, морячок, оказавшийся машинистом
с «Красина», испарился. В кают-компании тоже стоял
разноголосый шум. Сизые клубы дыма витали над столами.
В дальнем углу двое матросов с «Челюскина» ловко отбивали
чечоточную дробь. За пианино сидел полнолицый молодой атлет
в сером шерстяном свитере.
— «Ермака»!— требовала часть слушателей.
— «Ду.нюшку», «Дунюшку»!— кричали другие, теребя пианиста
за рукав.
Всех перекрывал густой бас:
— «Три эсминца»! «Балтийскую»! «Три эсминца»!
— «Ер-ма-ка-а-а»!
У стены, скрестив руки, с неизменной трубкой в зубах,стоял
Виктор Львович Галышев. Неразлучный с ним Доронин, склонясь
над инструментом, выпрашивал неведомую «Рыбачку».
— Спой нам лучше, Толя, «Три эсминца»,— обратился Галышев
к пианисту.