Hvat

синоптики. Если в предсказаниях погоды для областей, где разбросаны
сотни наблюдательных пунктов, сплошь и рядом бывают
просчеты, можно ли гарантировать благоприятные условия
на огромном маршруте через центральную Арктику?
Н ад Фербэнксом спустилась звездная августовская ночь,
тихая, теплая и безветренная.
— Передают, что обстановка на Крайнем Севере улучшается*
вылет возможен в ближайшие сутки, — сказал Беляков.
— Как только получу сигнал о старте, дам вам знать, —
заверил Глазгоу.
Рано утром энергичный стук в дверь поднял нас на ноги.
У порога стоял Глазгоу.
— Вылетели.
— Давно?
—■ Час пятнадцать тому назад.
— А сейчас сколько?
— Ш есть пятнадцать. . .
Несмотря на ранний час, перед зданием радиостанции толпились
люди, — весть быстро распространилась по городу. Клайд
Армистед вел оживленный разговор с плотным, веселого вида
мужчиной в короткой синей куртке и фуражке набекрень. Это
был аляскинский летчик Джоэ Кроссон.
В 1930 году Кроссон летал на Чукотку для поисков своих
соотечественников Эйельсона и Борланда, пропавших во время
воздушного рейса. Кроссон прожил на северном побережье Ч у­
котки десять недель, познакомился с Слепневым, Галышевым
и Фарихом. И з путешествия в «Сиберию» он вывез ограниченный
словесный багаж: «да-да», «так-так», «бензин», «масло»
и трудно произносимое — «нелетная погода».
Кроссон рассказывал нам о работе линейных летчиков на
Аляске. Природа американского Севера сурова. Н е один авиатор
сложил здесь голову. В нескольких милях от мыса Барроу
около двух лет назад погиб лучший пилот Америки Уайли
Пост. Он вылетел из Фербэнкса на побережье Ледовитого
океана, к мысу Барроу. Гидроплан попал в сплошную облачность.
Береговые эскимосы слышали гул самолета, проходившего
в тумане. Он долго кружил в одном районе, очевидно опасаясь
врезаться в Эндикотскис горы. Наконец, вынырнув из облаков,
гидроплан опустился в лагуне возле небольшого эскимосского
селения. «Далеко до мыса Барроу?» — спросил Пост. Эскимосы
ответили: пятнадцать миль. Он пошел на взлет. Машина поднялась
метров на двадцать. Внезапно мотор заглох, и гидроплан
рухнул, похоронив под своими обломками летчика и его спутника-журналиста.
В тот вечер, когда в Москве стало известно о гибели Поста,
я позвонил Громову и прочел агентскую телеграмму; в ней говорилось,
что катастрофа последовала тотчас после взлета. «Пре­