Hvat

Т акой наглости hiikto не ожидал даж е от этого семидесятипятилстнего
фабриканта лжи.
Херст «стоит» двести миллионов долларов, по другим американским
источникам — четверть миллиарда. Он владеет семнадцатью
газетами и десятью журналами, издающимися миллионными
тиражами в крупнейших городах Соединенных Ш татов;
ему принадлежат: крупное телеграфное агентство, три радиостанции,
кинофабрика. Конкурируя с другими газетными
монополиями в обмане американского народа, Херст двадцать
лет клевещет на советскую страну, извращает положительные
сообщения об ее успехах, распространяет отвратительные карикатуры
на лучших сынов и дочерей советского народа, издевается
над благородными патриотическими чувствами наших
соотечественников.
С головы до ног Херст — в крови. На человеческих костях
основаны его золотые прииски, медные рудники, нефтяные скважины,
лесные промыслы, фабрики и фермы. «Нет ни одной разновидности
порока и преступления, которую Херст не использовал
бы для целей наживы», — говорит видный американский
историк. Давно еще, перед кубинской войной, Херст отправил
художника на Кубу для зарисовки военных действий. Прибыв
на место, художник телеграфировал хозяину: «Все спокойно.
Здесь нет никаких волнений. Войны не будет, хочу вернуться».
Херст не замедлил ответить: «Задержитесь. Ваше дело обеспечить
зарисовки, а я обеспечу войну».
Три года назад Херст отправился в Берлин к Гитлеру. Поджигатели
войны быстро нашли общий язык, и американский
фашист вернулся в свое калифорнийское логово, заручившись
миллионной субсидией за распространение гитлеровской пропаганды.
И этот газетный Аль-Капонэ осмелился приглашать к себе
советских людей!
— Что ответить редактору «Экэаминера»?— обратился консул
к Громову.
— Пусть этот Херст нас не ждет! Передайте, что мы
заняты с друзьями. . .
Летчиков навестил Эптон Синклер, он живет невдалеке от
Лос-Анжелоса. Автор «Джимми Хиггинса», «Нефти», «Короляугля»
пытливо всматривался в мужественные лица советских
пилотов, словно хогел разгадать тайну невиданных в истории
успехов народа, из среды которого они вышли.
— Писатели Ильф и Петров, ваши соотечественники, — последние
русские, которых я видел, — вспоминал Синклер. — Мы
провели вместе прекрасные часы, мы хорошо понимали друг
друга. Меня очень огорчило известие о смерти Ильи Ильфа. . .
Многое я хотел бы выразить на вашем языке, но мой русский
словарь — увы! — жалок.. .