Hvat

Карского моря большие массы мелкобитого льда. «Сталин» шел
средним ходом.
Но з этот день нам пришлось остановиться еще и в третий
раз.
И з репродуктора в каюте начальника донесся грудной голос
капитана Белоусова:
— В миле по курсу дрейфуют два иностранца-лесовоза.
Будем выводить?
— Поможем!
«Скрин» и «Севенчур» шли из Гулля на Игарку за лесом.
I незначительные для нашего корабля льды были опасны лесовозам,
и английские капитаны предпочли остановиться и выждать
перемены обстановки. «Иосиф Сталин» прошел между лесовозами,
оставляя за собой широкий канал, и двинулся дальше.
По каналу следом направились иностранцы. Утром караван оказался
на чистой воде. Капитаны поблагодарили за помощь и повели
свои суда к устью Енисея. Это была наша первая ледовая
проводка.
Флагманский корабль полным ходом двинулся на северовосток,
к рубежу Карского моря и моря Лаптевых — проливу
Бориса Вилькицкого. Курс ледокола пролегал вдоль архипелага
Норденшельда.
В этот день вышел первый номер нашей судовой газеты
«Сталинец». Она целиком составлялась на борту ледокола и
печаталась в типографии, помещавшейся на кормовой палубе;
весь штат этого «мощного» полиграфического предприятия состоял
из одного человека — ленинградского наборщика, который
одновременно выполнял и функции печатника. В первом номере
было четыре страницы небольшого формата. Треть занимала
советская и зарубежная информация, остальное — новости
арктической навигации и судовая жизнь. На мне лежали обязанности
литературного редактора «Сталинца». Авторами были
ученые, командный состав ледокола, механики, машинисты,
матросы и кочегары. «Сталинец» выходил раз в три дня. Ежедневно
на корабле выпускался радиобюллетень. Все каюты были
радиофицированы. Отправляя перед обедом очередную корреспонденцию
в Москву, я знал, что вечером услышу ее в «Последних
известиях».
Новый ледокол отличался удобствами для команды. Моряки
жили не в общих кубриках, как на старых судах, а в уютных
одиночных, двухместных и четырехместных каютах. Имелись
ванны и души.
Превосходный лазарет на три койки, где владычествовал
полярный врач Александр Петрович Смоленский, напоминал
санаторий; к чести нашего судового доктора, лазарет ледокола
на протяжении всего плавания пустовал.