Hvat

Многоводная Лена связывает Тнкси с Якутском, золотыми приисками,
Ангарским угольным бассейном, а через Ангару —
и с Иркутском.
А ведь совсем еще недавно это была мертвая пустыня. Всего
шестьдесят лет назад здесь, в устье Лены, разыгралась трагедия.
З а сотни миль к северо-востоку льды раздавили «Жаннетту»,
корабль американской полярной экспедиции лейтенанта
Д е Лонга. Американцы отправились по льду к Новосибирским
островам, рассчитывая оттуда перебраться на материк. Они
имели пять саней и четыре шлюпки; в трое саней были впряжены
собаки, остальное пришлось тащить самим людям. Спустя
три месяца ослабевшие, помороженные и больные путники добрели
к дельте Лены. Незнакомство с сибирским побережьем
погубило их; они пошли на юг, в безлюдье, а не на запад, где
могли встретить промышленников-туземцев. Де Лонг и его спутники
еле двигались, истощенные голодом. Северная страна
словно издевалась над несчастными путешественниками, изредка
посылая под выстрел оленя, чтобы лишь продлить их муки. Н а­
стало время, когда они получали пятнадцать граммов спирта или
по ложке глицерина с горячей водой на день; потом иссякли
спирт и глицерин, и люди питались отваром кустарниковой
ивы и кожей с сапог. Они уже не могли двигаться. Истощенные
голодом люди умирали.
Первой жертвой пал индеец Алексей с Аляски. Де Лонг вел
краткий мартиролог: «Страшная ночь», «Иверсен совершенно
обессилел», «Ивсрсен умер рано утром», «Ночью умер Дрссслер»,
«Бойд и Герц умерли ночью. Коллинс умирает...» Это
была последняя запись начальника экспедиции, на сто сороковой
день после гибели «?Каннетты». Через пять месяцев дневник
Де Лонга нашли возле его трупа. Над могилой путешественников
воздвигнут большой крест с надписью: «Памяти 12 офицеров
и матросов с американского парового судна «Жаннетта»,
умерших от голода в дельте Лены в октябре 1881 года».
Гибель американских полярников вспомнилась мне, когда мы
прогуливались по широкой улице поселка Тикси. Из здания
школы выбежала ватага ребятишек и с веселым криком бросилась
врассыпную. Грузчик с фигурой атлета перехватил на бегу
девочку лет восьми и усадил ее на плечо. Крошка, ухватясь
обеими ручками за голову в красной чалме, взмахивала тонкими
беленькими косичками: «Ой, дядя Василий! Ой, боюсь! . .» Вокруг,
как птички, прыгали ее подружки. Одна, осмелев, уцепилась
за рубаху грузчика: «И меня, и меня! . .»
В Тикси росло новое советское поколение. Многие из ребятишек
родились здесь, в полярном поселке; они еще не видели
железной дороги, но превосходно знали пароходы, ледоколы
и самолеты.
Вечером гостей пригласили в тиксинскин клуб. Выступали