Hvat

бойнике-саднсте, который изнасиловал и убил трех маленьких
девочек. Преступлениям негодяя было посвящено четыре страницы.
Газета смаковала все эти ужасы. Остальные газеты,
исключая прогрессивных, так же были наполнены сенсационными
корреспонденциями о поведении и настроениях калифорнийского
изверга. Какой-то пронырливый репортер удостоился
у него приема в тюрьме, и газеты печатали наглое «интервью
за решеткой».
Мой спутник, просмотрев все четыре страницы, заметил
критически: «Обыкновенные снимки, ничего оригинального. Вот
а наших калифорнийских газетах, у Херста, будьте уверены,
подано как следует. Старик знает дело, у него ловкие парни! . .»
Он словно гордился, что страшное преступление произошло не
где-нибудь, а в его родных краях.
Искушенному американскому читателю эти снимки, разумеется,
представлялись ординарными. Незадолго до того газетное
объединение «Скрпппс-Говард» провело конкурс на лучшие
документальные фотографии, показывающие «жизнь без прикрас».
Первые премии были присуждены за кадры, изображавшие
смерть. Фото распространялись в миллионных тиражах
вместе с рассказом премированного нью-йоркского репортера:
«Я ехал по Мсдисон-авешо и снимал уличное движение. Внезапно
машина с четырьмя людьми на полном ходу свернула
на тротуар и врезалась в стену. Я успел во-время нажать
кнопку». Н а снимке: исковерканный «Форд», три «самых свежих»
трупа в страшных позах и смертельно раненная женщина
с окровавленным лицом.
Другую премию получила серия снимков «Смерть в воздухе».
Рекламный дирижабль фирмы резиновых изделий готовился
к отлету. Погода была ветреная. Н а старте группа
людей удерживала дирижабль вереЕками. По команде они
отдали концы, но трое стартовых на мгновение замешкались,
и их подняло в воздух. Несчастные растерялись и не спрыгнули'
в первую же секунду. Повисшие на стропах три человека
удалялись от земли. Один за другим они выпускали из рук
спасительную веревку и, падая с большой высоты, разбивались
насмерть вблизи «счастливого» фоторепортера. . .
Изображения и описания катастроф на суше, на море и в
зоздухе, пыгок, истязаний, кровавых и омерзительных злодейств
уже в тридцатые годы преподносились американскому народу
в ошеломляющих дозах. Фильмы о преступниках, уголовные
романы вошли в моду. Спустя несколько лет Голливуд и американская
пресса достигнут гигантского размаха в массовом развращении
зрителей и читателей. Киноконвейер станет выбрасывать
целые серии фильмов «жизни без прикрас», потворствующих
самым низменным инстинктам. «Двести смертей! Двести
трупов! Двести застреленных, удавленных, разбившихся, заре-