Hvat

чали стометровые плакаты. Реяли алые флаги с серпом и молотом.
В зале становилось душно. Мужчины, сняв пиджаки, остались
в американской «рабочей форме» — верхних рубашках
с подтяжками.
Это была совершенно другая аудитория, ничем не напоминавшая
«Уолдорф Асторию», — трудовая, рабочая Америка.
Люди, создающие реальные ценности.
«Идут!» — пронеслось по бесчисленным рядам, и десять
тысяч человек поднялись с мест.
Чкалов переступил порог зала. Гул рукоплесканий. Возгласы
на десятке языков. Величественная мелодия советского гимна.
И снова — непрекращающиеся овации.
Три летчика стояли, обнявшись, на площадке, убранной
кумачом и цветами. К ним с горячими словами дружбы обращался
председательствующий, старый профессор: «Мы как товарищей
приветствуем Чкалова, Байдукова и Белякова. Мы любим
их за то, что они помогли нам лучше узнать Советский Союз.
Они не только победители арктических просторов, но и носители
человеческой правды».
Ж дали выступления Чкалова. 1 ысячи глаз с восторгом обратились
к нему. Он воплощал для слушателей лучшие черты русского
характера, благородные устремления людей нового мира,
строителей коммунистического общества. Что скажет прославленный
советский герой?
«Хур-рэй! Вива! Ура! . .» — бушевал зал. Напрасно пробовал
Чкалов умерить выражения восторга. Возбужденные люди вскакивали
на кресла, размахивали шляпами, бросали на трибуну
цветы. Чкалов, подняв руки, просил о тишине. Еще и сейчас он
не знал, какими словами выразить наполняющие его чувства.
Н о вот, перекрывая гул, его густой голос, усиленный репродукторами,
прокатился по залу:
— Друзья! Товарищи наши! Мы, три летчика, вышедшие
из рабочего класса, можем работать и творить только для блага
трудящихся. Мы преодолели все преграды в арктическом перелете,
и наш успех является достоянием рабочего класса всего
мира! . .
Пафос его речи захватил аудиторию. Словно вихрь пронесся.
Чувства Чкалова, подобно электрическому току, передались залу.
Он говорил страстно, убедительно, захватывающе, но говорил
по-русски, и вряд ли хотя бы один из ста слушателей знал родной
язык летчика. Н о так пламенна была его речь, что зажигала
сердца, становясь понятной и близкой до того, как переводчик
открывал рот.
— Н е стремление к наживе, не честолюбие и тщеславие побуждают
советских людей к героическим подвигам. Народ, свергнувший
эксплоататорский строй и построивший социализм в ве­