Hvat

чукотских слов, из которых невозможно было склеить хотя бы
одну фразу. Мы поднялись.
— 1 пркетир. Солнце. Понимаете? Тиркетир! — заговорил
Стаханов, указывая на небо и пытаясь знаками объяснить, что
«тиркетир» стоит высоко, и нам пора возвращаться.
— !Уже сегодня Чукотка совсем не та, что десять лет назад
,— говорил по пути домой Стаханов. — Можете вы вообразить
чукчу — общественного деятеля в начале нашего столетия?
А сегодня вы встретите на побережье немало таких людей.
В глубине полуострова, где еще кочуют феодалы с тысячами
голов оленей, новое прививается труднее, но и там древний уклад
постепенно умирает.
Мы шли гуськом по снежной тропинке вдоль берега. Вдруг
позади послышался окрик, похожий на тот, что издают каюры.
Погоняя упряжку, нас догонял высокий чукча, старший сын хозяина.
Остановившись передо мной, он сунул в мою руку небольшой
предмет. Не задерживаясь, чукча кивнул головой и
побежал обратно.
У меня на ладони лежал маленький идол, вырезанный из
желтоватого моржового клыка, по цвету напоминающего слоновую
кость. Тончайшие черные полоски и точки намечали растянутый
до висков рот, резко скошенные, почти вертикальные
брови, ноздри широкого носика. Длинные, лопухообразные уши
свисали до самых плеч. Опущенные вниз ручки слились с бедрами.
Трогательные миниатюрные груди. Идол важно восседает,
выпятив животик и выдвинув крошечные ножки ступнями вперед.
. . Так выглядит странное существо, которое вот уже
четырнадцать лет украшает мой письменный стол. Это произведение
чукотского национального искусства досталось мне,
видимо, потому, что я случайно завершал шествие и оказался
ближе всех к щедрому чукче, захотевшему одарить гостя
с Большой Земли.
— Вас можно поздравить с чудесным подарком, — сказал
Стаханов. — Какая изящная и тонкая работа! Прекрасный образец
чукотской резьбы. Истоки этого искусства восходят к глубокой
древности, оно передается из поколения в поколение.
Художественные изделия северных народов я впервые увидел
в Ленинградском музее антропологии и этнографии. Там
в здании «Кунсткамеры», основанной Петром I в начале
восемнадцатого века, больше двух столетий накапливались богатейшие
коллекции: до четырехсот тысяч предметов. Мне показали
обширные собрания одежды, охотничьего снаряжения,
бытовой утвари народов Восточной Сибири, доставленные экспедициями
российской Академии наук. Литке, Головнин, Лисянский,
Крузенштерн ц другие русские мореплаватели обогатили
музей ценнейшими коллекциями, собранными в русских колониях
на северо-западе Америки. Почти две тысячи предметов