Hvat

первой угрозе опасности — прекратить полет. Я только и мог
ответить, что мы оправдаем доверие правительства.
— Сделаем, — поддержал Беляков.
— Вот еще, друзья, дело, — вспомнил Чкалов. — Кто нам
поможет организовать связь со стороны Америки? Хорошо
послать специальных людей.
— Михаил Беляков, брат Александра, справится, — предложил
Байдуков. — Он сейчас в Париже, на конференции метеорологов.
Пусть выедет в Вашингтон.
— Дельно! Ну, а еще кто? — спросил Валерий Павлович
и неожиданно повернулся ко мне: — Не угодно в Америку?
Можно будет хорошо поработать для газеты, а заодно помочь
в организации связи. Думаю, редакция не откажет?
На другой день я стал собираться в путь.
«Сталинский маршрут» уже стоял па стартовой! горке аэродрома.
Вблизи алели крылья его родного брата — второго
экземпляра «А Н Т-25», на котором экипаж Михаила Михайловича
Громова тренировался к рекордному полету на дальность.
— Дольше задерживаться нельзя, советую выезжать, —
сказал мне Чкалов. — До встречи в Америке!
Вечером я выехал в Западную Европу. А на рассвете восемнадцатого
июня Чкалов, Байдуков и Беляков стартовали со
Щелковского аэродрома.
VI
Я впервые расстался с Родиной и оказался за советским
рубежом. Пройдет несколькой дней, и я увижу Америку. Какой
предстанет она моим глазам?
«Хищнический империализм американцев», — вспоминал я
слова Ленина. В годы первой мировой войны американские
миллиардеры нажились больше всех. «На каждом долларе —
ком грязи от «доходных» военных поставок. . . Н а каждом долларе
следы крови...», — писал Владимир Ильич в 1918 году.
Я ехал в империю всемогущего доллара, в страну величайшей
капиталистической эксплоатации и порабощения челозеческой
личности.
Мне не было известно, сколько времени придется провести
на чужбине— неделю, две или больше; какие районы Соединенных
Штатов доведется посетить; какие стороны политики,
экономики, социального уклада предстоит увидеть. . .
Американцы представлялись мне трудоспособным и деловитым
народом. Но каким образом, рядом с первоклассной техникой,
созданной этим народом, процветает там средневековое
ханжество и интеллектуальное убожество, культивируются суды