Hvat

припай, «Смоленск» развернулся в широком коридоре, оставленном
«Красиным». Впереди открылся Тихий океан.
Прощай, Берингов пролив!
Проходя по палубе, я услышал постукивание ключа: начала
работать пароходная радиостанция. Но — увы!— еще утром
журналистов предупредили: ввиду большого скопления телеграмм
для корреспондентов установлен строгий «паек» — не
белее по \утораста слов в сутки. Что расскажешь на половине странички!
Придется крупные материалы отложить до Петропавловска.
11олярники шутят: «Заготовляйте корреспонденции
в засол».
«Правда» представлена на «Смоленске» двумя спецкорами:
кроме меня, энергично сотрудничает в газете Иван Александрович
Копусов, заместитель начальника челюскинской экспедиции.
С первых дней пребывания на Чукотке он знакомит читателей
с событиями в Арктике. Иван Александрович — один из самых
уважаемых людей в коллективе полярников, товарищи трогательно
относятся к нему. «У Вани больные легкие, и его не следует
перегружать», — тактично намекнул мне Бабушкин. Примерно
то же я выслушал от Петра Петровича Ширшова.
Когда я впервые заглянул в маленькую каюту Копусова, он
сидел, закутанный в пушистый плед, и внимательно просматривал
мартовские номера «Правды», привезенные нами из Петропавловска.
Отложив газеты, Копусов приветливо пригласил
меня сесть.
— Вам не трудно будет воздержаться от курения? Врачи,
видите ли, протестуют, — извиняющимся тоном сказал он
и тяжело закашлялся; на бледножелтом лице выступили красные
пятна. Из соседней каюты выглянул врач. Он строго
посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Копусова:
— Ничего тебе не требуется, Ваня? . . Микстуру пьешь?
— Да, да, спасибо, все у меня есть. . . Вот уж не во-время
болезнь обострилась! ..
— Болезнь никогда не бывает ко времени, — заметил врач.
Воспользовавшись случаем, я спросил доктора о заболеваниях
в лагере.
— Серьезных заболеваний было только два, — ответил он.—
У Шмидта грипп сразу принял тяжелую форму и вызвал
осложнения. Потом гриппом захворал Николай Николаевич
Комов, метеоролог, — он часто навещал Отто Юльевича. . . Один
из наших товарищей стал жертвой своего легкомыслия: объелся
медвежатиной. Польстился на сырую почку,- да еще запил молоком
от убитой медведицы! Ну и проболел больше двух месяцев.
— В лагере, мне кажется, организм людей лучше сопротивлялся
болезням, — заметил Копусов. — А вот на берегу многие
расклеились, поддались. Человек десять грипповали уже на
Чукотке.