Hvat

Истекали пятые сутки трансатлантического рейса. Ранним
утром я поднялся на верхнюю палубу. Она была влажной, как
после обильного дождя. Ветер гнал полосы густого тумана.
Справа временами проглядывал берег. Замедлив бег, «Нормандия»
входила в гавань. В сероватой пелене тумана промелькнула
каменная фигура женщины, вся в зеленых пятнах. Из сизой
мглы показался Манхэттэн, центральная часть Ныо-Йорка.
Каменные нагромождения зданий уткнулись вершинами в облака.
Казалось, там все недвижно и мертво. Туман навис над
городом, как тяжкое дыхание заключенных в нем миллионов
людей.
Я прибыл в Соединенные Штаты Америки.
Г1о каменным ущельям таксомотор пробирался от берега
Гудзона на Шестьдесят первую улицу, к особняку Генерального
консульства СССР.
Шел теплый дождь. Пешеходы прятались под навесами
витрнн ip в подъездах. Н а перекрестках полицейские в черных
резиновых плащах, властно взмахивая рукой, пропускали потоки
автомашин. Л язг и грохот надземной железной дороги,
резкие сирены полицейских машин, рев автомобильного стада,
короткие свистки на перекрестках, выкрики газетчиков и оглушительные
голоса радиорепродукторов сливались в неистовый раздражающий
шум.
Подходил час второго завтрака — ленча. У людей, пережидавших
дождь под прикрытием, и у тех, кто бежал по улицам,
подняв воротник, были нетерпеливые, озабоченные, напряженные
лица. С рекламных щитов и плакатов в суетливую толпу
стреляли большущими голубыми глазами стандартные блондинки,
прославляя ароматную жевательную резинку, гигиеничные
купальные костюмы, непревзойденную мазь для обуви
и томатную пасту, гарантирующую долголетие. Над серой бензиновой
колонкой склонился пятиметровый румяный джентльмен
и торопливо выплевывал световые буквы; перекувырнувшись
несколько раз в воздухе, они становились в ряд, образуя
фразу: «Здесь обслуживают с улыбкой». Рекламные надписи
отличались глупостью и пошлостью.
Ш офер повернул ручку автомобильного приемника. Репродуктор
сердито уркнул, и низкий гортанный голос заныл надрывную
песенку: «Как хорошо, что день долог». Похоронная
мелодия сменилась лихой чечоточной дробью.
— Спксти ферст стрит, консулат дженераль ю-эс-эс-ар, —
сказал шофер, останавливаясь у пятиэтажного особняка. Над
дверыо сверкали Серп и Молот. . .
Мне не пришлось пробыть в Ыыо-Йорке и часа.