Hvat

«Челюскина», зажатого по льдах Арктики: сливочные льдиньв
надвигались на шоколадный корабль; из трещины, выложенной
марципаном, высунулся сахарный медведь, с палубы глядели,
шоколадные люди; не была забыта даже бабушкинская
«шаврушка. . .»
— Весит тридцать килограммов, — с гордостью сказал один
из авторов этого произведения.
ТАСС упомянуло о двухпудовом торте в сводке информации
для областной печати, и это вызвало неожиданные последствия.
В городах на нашем пути, узнав о хабаровском торте, рассудили,
повидимому, так: «А разве у нас нет кондитеров! Наши
этих хабаровцев за пояс заткнут! . .» И началось! .. Чита поднесла
полярникам скульптуру из шоколада, крема и теста на
тему «В ледовом лагере», ширимою в полтора метра, причем
сахарные радиомачты возвышались на шестьдесят сантиметровнад
уровнем океана. Иркутский торт весил сорок килограммов
и изображал «Аэродром в Ванкареме». Красноярские кондитеры
вылепили рельефную карту побережья и островов Северного
Ледовитого океана; чтобы протащить карту-торт в вагон, пришлось
с болыо в сердце разрезать ее пополам по меридиану
мыса Челюскина. ..
Население поезда, обладавшее завидным аппетитом, все жене
могло справиться с таким изобилием: торты, пироги, изделия
из меда, сибирские рыбы особого приготовления и прочая снедь
прибывали в угрожающем количестве.
В Хабаровске к нам присоединились три корреспондента,
возле станции Бочкарево подсели еще двое, в Чите — четверо,
а дальше мы перестали уже считать. Каждое утро обнаруживались
новые журналисты; они появлялись, как грибы после теплого
дождя. В четырехместном корреспондентском купе обитали
более двух десятков человек. Как только я вставал, на освободившийся
диван претендовали пять-шссть товарищей; установилась
очередность отдыха, и место никогда не пустовало. У журналистов,
которые ехали с Чукотки, напряженная работа была
в прошлом, но нашим товарищам, севшим в поезд в Забайкалье
или Сибири, приходилось нелегко: им надо было быстро завязать
знакомства и связи с полярниками, расспрашивать их
и в пути писать корреспонденции. Они спали не более двух-трех
часов в сутки, где придется, урывками, и все время бегали по
составу, используя каждую возможность побеседовать с летчиками
и челюскинцами.
Далеко за полночь. В коридоре на откидном стуле сидит,
сгорбившись, молодой корреспондент ростовской газеты Юра
Матвеев. Папка на коленях заменяет ему письменный стол.
В левой руке он держит блокнот с записями, в правой — вечное
перо. Временами Юра задумывается, но, с испугом взглянув на