Hvat

Калифорнийская автомобильная магистраль протянулась на
пятьсот миль вдоль побережья Тихого океана, прямая, широкая,
гладкая, как стекло, и накатанная до блеска. Н а бледноголубом
фоне неба сверкала и искрилась снежная гряда. У подножия
горных хребтов, в пышной субтропической растительности, среди
пальм и апельсиновых рощ, виднелись дворцы и замки миллионеров,
белоснежные, розовые и небесного оттенка виллы голливудских
звезд. Роскошные яхты, как большие лебеди, покачивались
на океанской зыби.
Миновав владения калифорнийских богачей, магистраль
удалялась от побережья. Вдали появилось темное пятнышко,
оно быстро вспухало. Это могла быть автомашина, но мог быть
и полицейский мотоцикл, встреча с которым вовсе не улыбалась
Громову, вдвое превысившему разрешенную скорость. Михаил
Михайлович благоразумно убавил ход.
Мотоциклисты дорожной полиции, здоровенные дяди в дымчатых
очках и широкополых шляпах, с гигантским кольтом на
бедре, рыскали по дороге. Появляясь, как из-под земли, они
норовили незаметно пристроиться позади чрезмерно резвого
автомобиля. Продержавшись в непосредственной близости дветри
минуты и зарегистрировав недозволенную скорость, полисмен
обгонял нарушителя правил, загораживал путь и вручал
штрафную квитанцию.
Мимо пробегали скучные провинциальные городки с испанскими
названиями, схожие до одурения, со своим Бродвеем —
центром торговли и сомнительных увеселений, нагромождением
хвастливых реклам. При выезде из одного такого городишка
мы задержались в ожидании отставших машин.
— Это что за столица? — шутливо спросил Г ромов.
— А вы почти угадали, — ответил наш инженер. — Сей
населенный пункт именуется весьма пышно: Король-Город.
Желто-серое поле, поросшее чахлым кустарником, было беспорядочно
застроено нескладными сарайчиками, сколоченными
из ящичных досок, фанеры и ржавых жестянок. Полуторатонный
грузовик не уместился бы даже е самом большом из этих
странных сооружений. В иных сарайчиках дымились короткие
жестяные трубы — там были очаги. И з игрушечных оконец
выглядывали человеческие лица. В этих конурах жили. Их населяли
целые семьи.
Фанерная дверка заскрипела. И з ящика, согнувшись, выбралась
моложавая красивая женщина и враждебным взглядом
окинула незнакомцев. Малютка лет трех вцепилась в юбку матери,
уставилась пугливо на высокого чужого дядю, готовая
расплакаться. Громов погладил ее шелковистую головку. Лицо
женщины слегка смягчилось.
— Кто вы? — недоверчиво проговорила она.
— Русские летчики. А вы?