Hvat

Полярники составили список, определявший порядок эвакуации
на самолетах. Первыми должны были улететь женщины
и дети, затем больные, слабые и те, без кого в лагере можно
было обойтись. Список завершали самые необходимые люди:
мотористы, обслуживавшие ледяной аэродром, радисты, врач.
Последними льдину покидали Ш мидт и капитан Воронин. Женщины
запротестовали: «Почему нас отправляют в первую очередь?
Мы требуем пересмотреть список». Нелегко было убедить
их, что порядок эвакуации справедлив, и все на Большой Земле
одобрят это решение.
В ожидании самолетов челюскинцы готовили аэродром. Подходящую
площадку отыскали в пяти километрах от лагеря. Очистив
ее от застругов и наторошенных гряд, полярники перетащили
туда покалеченную «амфибию». Бабушкин и механики
принялись за ремонт единственного лагерного самолета.
Н а льдине наступил «строительный сезон». Хитроумные
«полярные робинзоны» оборудовали и утеплили палатки; в окна
вставили стекла фотопластинок...
Арктика постоянно напоминала о себе. Х отя дрейф, уносивший
лагерь на север, приостановился, льдина внезапно треснула:
Образовались каналы шириною в несколько метров, и люди
едва успели перетащить продовольствие ближе к палаткам. Н а
пути к аэродрому появились полыньи, мороз затягивал их ледяной
пленкой.
Каждая радиограмма из Чукотского моря сообщала новые
подробности жизни полярников. Ш ла четвертая неделя существования
ледового лагеря. С горячим интересом и сочувствием
страна следила за отважными соотечественниками.
Пятого марта под вечер я, по обыкновению, отправился
в Главное управление Северного морского пути. Накануне дежурный
синоптик порадовал: «Возможно, завтра на Чукотке будет
лётная погода. . .» Войдя в операционный зал радиобюро, я
в первое мгновение не уловил особого возбуждения на лицах
радистов.
— Как нынче погода? . .
— Ляпидевский вылетел в лагерь!— ответил флегматичный
начальник радиобюро с несвойственной ему живостью. — Ждем
сообщений из Уэллена.
Вскоре мы узнали подробности. В тот день над Уэлленом
выглянуло солнце. Стоял сорокаградусный мороз. Кренкель
передал на материк свои координаты: 68 градусов 22 минуты
северной широты, 173 градуса 10 минут восточной долготы. . .
Двухмоторный «А НТ-4» шел над необъятными полями наторошенных
льдов, сверкавших мириадами искр. Истекал второй час
полета, когда на снежной белизне появились какие-то пятна и
черточки, не похожие на трещину или разводье. Ляпидевский
пригляделся. «Да это палатки! . . Вот и аэродром, «амфибия»