Studia SlavicaSavariensia 1999

БЕНЧИЧ
если предварительно не опробовал его органами чувств (Майоров 1982:
259).
Однако чувственное восприятие представляет собой лишь начало, а
отнюдь не конец познания. Самим тем, что необходимо, оно не является и
достаточным. В этом смысле в IV книге Исповедей Августин, обращаясь к
душе, констатирует: "Все, что ты ощущаешь телом, лишь частично , и ты
не знаешь целого, которому принадлежат эти части, но все же они радуют
твое тело. Но если бы для понимания целого способен был твой орган
чувств и если б он в наказанье тебе не был бы праведно ограничен на часть
вселенной, ты желала бы, чтобы прошло все, что существует в настоящем,
для наслажденья целым." (Conf., IV, 11). Лишь разум, оперирующий не
образами, а априорными, то есть независимыми от опыта понятиями,
может осмыслить чувственные данные. Он выступает, по словам
христианского мыслителя, судьею ощущениям (Conf., Х, 6).
Оставляя в стороне многие важнейшие места гносеологии Августина,
я коротко остановлюсь на положениях, необходимых для понимания
повествовательной техники самих Исповедей. Исповедуя Богу свою
прошедшую и настоящую жизнь, Августин, разумеется, опирается на
память, которая иногда включает, а иногда исключает чувственные
данные. Упрощенно говоря, первые девять книг повествования опираются
преимущественно на так называемую образную или чувственную память
(ср.Epist., VII, 1-2). Это обновление в сознании прошедшего опыта в виде
образов, то есть призывание в настоящее не самих явлений, которых
больше нет, а представлений о них. "Ведь мое детство, - говорит писатель -
которого больше нет, принадлежит прошлому, которого больше нет; но
когда я вспоминаю его и рассказываю, тогда его картину я вижу в
настоящем, так как она еще и теперь в моей памяти." (Conf., ХI, 18). Но в
памяти наряду с представлениями о преходящих и изменчивых явлениях
хранятся и все те сверхопытные и неизменные знания, которые извечно
живут в человеческой душе, хотя она и не всегда их осознает. На
протяжении всего повествования рассказчик не упускает из виду это
сверхчувственное знание, похожее на анамнезис Платона, хотя полностью
предается ему лишь в последних трех книгах Исповедей, где он уже
углубляется не в свое прошлое, а в настоящее и будущее. Спекулятивная
память или память разума актуализирует в сознании не образы предметов,
а сами предметы, то есть совокупность вечных понятий и истин, из
которых высшей истиной является Бог. И именно с этого наивысшего
уровня памяти проливается смысл на повествование Августина о своем
жизненном пути. Именно этот уровень обеспечивает образование когерентного
и осмысленного повествовательного целого из отдельных, разрозненных
и неупорядоченных элементов образно-чувственной памяти Авгус-
55