?????? 2002 - ?????????? Fort/Da - Lib.Ru

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru 192
и один и другой могут быть полезными не только для восхищения искусностью Великого Мастера, но
также и для необходимых открытий в области физики и медицины. Авторам, избравшим для работы
различные пути, не следовало бы дурно относиться друг к другу, прибегая к взаимным порицаниям.
Однако приходится констатировать, что ученые, которые стараются объяснить красоту Божественной
анатомии, издеваются над другими, воображающими, что движение определенных жидкостей, внешне
кажущееся случайным, сумело образовать такое великолепное разнообразие частей тела, называя их
безрассудными безбожниками, нечестивцами и профанами. Эти же, напротив, считают первых
суеверными простаками, вроде тех, кто считал безбожниками физиков, связывающих гром не с
Юпитером, а с какой-то материей в тучах. Самым лучшим было бы объединить эти два направления в
науке. Если позволительно прибегнуть к низкому примеру, мастера хвалят не только выбором целей при
постройке деталей и частей своей машины, но и объясняя, какие инструменты он употреблял, особенно
когда подобные инструменты просты и остроумно сделаны. А у Бога достанет умения создать машину в
тысячи раз более хитроумную, чем механизм нашего тела, при помощи лишь
386 Метафизические построения
нескольких довольно простых жидкостей, составленных так, чтобы обычных законов природы
оказалось достаточно для необходимого дальнейшего развития организма с целью произвести такое
восхитительное следствие. Истина же в том, что ничего этого не случилось бы, — не будь создателем
природы Бог. Я думаю, тем не менее, что метод действующих причин — более глубокий и, в
определенном смысле, непосредственный и априорный — бывает более трудным, когда доходит до
подробностей; я полагаю, наши философы пока еще довольно далеки от него. Метод конечных причин
легче, но он не помогает отгадывать важные и полезные истины, тем более что требуется довольно много
времени, чтобы вести исследования по другому пути, более близкому к физике: выдающиеся примеры
этого может представить анатомия».
Новое значение субстанциальных форм
Аналогичным образом строится умозаключение Лейбница по поводу «субстанциальных форм» и
«субстанций». Современные философы делают ошибку, не доверяя этим понятиям, способным дать
общее объяснение действительности, которого невозможно добиться применением механических
причин. С другой стороны, схоласты и некоторые последователи Аристотеля ошибались, как ошибаются
все те, кто пытается объяснить с помощью субстанциальных форм специфические явления физики.
Различие философского плана позволяет Лейбницу увидеть мост между античной и современной
точками зрения. «По-видимому, древние ученые, а также и многие другие, привыкшие к глубоким
размышлениям, несколько веков тому назад преподававшие богословие и философию, обладали какимто
познанием того, о чем мы только что говорили, и это побудило их ввести и отстаивать
субстанциальные формы, которые теперь пользуются такой дурной славой. И эти люди вовсе не так
далеки от истины и совсем не так смешны, как воображают самые заурядные из наших новейших
философов. Я совершенно согласен, что изучение этих форм нисколько не поможет нам в частностях
физики и что ими не следует пользоваться для объяснения отдельных явлений. В этом и состоит ошибка
схоластов, а вместе с ними и врачей прошлого времени, которые думали объяснить свойства тел,
ссылаясь на формы и качества и нисколько не трудясь исследовать самый способ их действия; подобно
тому как если бы кто-нибудь удовольствовался тем,
Готфрид Вильгельм Лейбниц 387
что приписал бы часам часопоказательную силу, происходящую от их формы, не объясняя, в чем же
она состоит, этого было бы достаточно разве для того, кто покупает часы, да и то лишь если он
предоставит заботу о них кому-нибудь другому. Но указанная ошибка и злоупотребление формами не
должны заставлять нас отвергать вещь, познание которой настолько необходимо в метафизике, что без
него, по моему мнению, нельзя ни понять как следует первых начал, ни возвысить дух до познания чудес
Божьих. Тем не менее геометру нет нужды затруднять себя запутанным вопросом о структуре
непрерывности, философу-моралисту и еще менее юрисконсульту или политику нет нужды биться за
примирение свободы воли и Божественного провидения, так как геометр может привести к концу все
свои доказательства, а политик — завершить все свои размышления, не касаясь вышеуказанных
дискуссий. В то же время в философии и теологии они продолжают оставаться неизбежными и важными.
Так и физик может подтвердить результаты опыта, используя либо более простые и уже сделанные
опыты, либо геометрические и механические доказательства, не нуждаясь в соображениях общего
порядка, относящихся совсем к другой сфере. А если он прибегает к Божьей помощи или к какой-нибудь
душе, arche (т. е. первопринципу) или еще к чему-то в этом роде, он отходит от темы точно так же, как
человек, который перед лицом необходимости принять важное решение практического характера вдруг
начинает длинно рассуждать о природе судьбы и свободе выбора. В жизни люди очень часто совершают
эту ошибку, перегружая свои мысли размышлениями о фатальности, а иногда из-за этого даже
отказываются от правильного решения или необходимой здесь тщательности.
Подводя итог вышеизложенному, можно сказать, что ключ к примирению между вечной философией
(philosophia perennis) и новыми философами (philosophi novi) — в строгом различении сфер собственно
философской и собственно научной. Поэтому, настаивая на применении в качестве основы для
объяснения научных явлений «субстанциальных форм», последователи аристотелизма и схоласты
доходят до абсурда. Однако и новые философы доходят до крайности, только в противоположном
Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта - С-
Петербург, «Пневма», 2002, 880 с, с ил.