You also want an ePaper? Increase the reach of your titles
YUMPU automatically turns print PDFs into web optimized ePapers that Google loves.
Янко Слава (Библиотека <strong>Fort</strong>/<strong>Da</strong>) || http://yanko.lib.ru 269<br />
добавляет: в физике работают лишь теории, проверяемые на практике с помощью фактов,<br />
обнаруживающих эффекты, сходные с природными. Аналитический математический метод недостаточен<br />
в изучении природы, ибо среди его элементов нет места эксперименту для проверки той или иной теории<br />
относительно ее фактической ценности и плодотворности.<br />
Критические замечания Вико по поводу картезианского метода дают нам представление о солидной<br />
дистанции, разделявшей его с<br />
Границы знания «новых философов» 561<br />
господствующим течением мысли того времени. Галилео-картезианский метод представлял собой<br />
путь научного познания, в основании которого лежал принцип радикальной однородности Бога,<br />
человеческого разума и мира, отстроенного наподобие той же математической структуры, идеала<br />
совершенства и простоты. Однако там, где Галилей и Декарт вводили предпосылку гомогенности, Вико<br />
настаивал на принципе гетерогенности. Бог не геометр, реальность вовсе не математическая структура, а<br />
связь посредством математики, и только — убогое представление. Очевидно связь с гностикокаббалистической<br />
космологией и герметической традицией: мотивы платоновского «Тимея» то и дело<br />
всплывают при чтении работ Вико. «Свойство материи, — пишет Вико, — быть бесформенной,<br />
неполноценной, темной, инертной, разделенной, текучей, как называл ее Платон, всегда от себя<br />
отличной — благодаря всему этому материя по природе беспорядочна, хаотична, готова к разрушению<br />
любых форм».<br />
Помимо несостоятельности картезианства в области научного метода, Вико показывает его низкую<br />
эффективность и в философии. Пресловутое cogito ergo sum лишь кажется фундаментальной истиной.<br />
Принцип: «Я мыслю, следовательно, существую» на деле не способен нейтрализовать все разъедающий<br />
скептицизм, ибо он достигает, в лучшем случае, осознания факта существования субъекта, но никак не<br />
обосновывает науку. Или иначе, он способствует психологической определенности, но не научной.<br />
Осознание равносильно принятию факта, наука же имеет дело с причинами и элементами, образующими<br />
факты. Поэтому cogito удостоверяет факт существования мысли и осознания ее, но не имеет прямого<br />
отношения к причинам, а следовательно, и к науке. «Скептик, — подчеркивает Вико, — ничуть не<br />
сомневается, ни в том что он мыслит, ни в определенности того, что он видит... ни в том, что он<br />
существует... Но определенность мысли о присутствии сознания еще не наука: обывательская данность<br />
самому себе доступна любому идиоту, но разве это та драгоценная истина, найти которую суждено лишь<br />
избранным?»<br />
Кроме того, картезианский метод своей хваленой отчетливостью не оставляет и узкого просвета в<br />
область правдоподобного. Нечто среднее между истинным и ложным, необычайно богатое по гамме<br />
оттенков правдоподобное — не есть ли сфера истин человеческих, по преимуществу проблематичных, а<br />
потому лишенных гарантий в непогрешимости? А что иное мы можем сказать по поводу морали,<br />
562 Джамбаттиста Вико<br />
чувств, эмоций, фантазий, поэзии, искусства, красноречия — чего здесь больше: выдумки, обмана<br />
или правды и искренности. И разве история не дает нам понять, что все это в реальности перемешано?<br />
Допустимо ли, замечает Вико, «при неуемном рвении к естественным наукам оставлять в небрежении<br />
законы человеческого поведения, страсти, их преломления в гражданской жизни, свойства пороков и<br />
добродетелей, характерные свойства разных возрастов, половых различий, племенных особенностей,<br />
типов рациональности, не говоря уже об искусстве приличий, что среди прочего особенно важно. Все это<br />
причины, по которым наука, наиболее важная для государства, менее других разработана и мало кого<br />
интересует».<br />
Итак, мы видим, как наш философ, благодаря отчаянной борьбе против редукции философского<br />
знания к физико-математической модели, сам того не подозревая, открыл новую главу в истории<br />
научной мысли. Попытка смещения философской рефлексии с космоса на человека, тем не менее,<br />
осталась маргинальным явлением на фоне набиравшей обороты научной мысли.<br />
Verum-Factum и открытие новой истории<br />
Полемика с рационализмом и тенденцией интенсивного распространения картезианства привела Вико<br />
к убеждению, что возможна одна лишь наука — о том, что можно сделать или воспроизвести. Критерий<br />
истинности — в делании: сделать нечто — значит достичь подлинной ясности и отчетливости на путях<br />
строгого познания. Так понятая наука об артефактах (фактах произведенных, а не только мысленных),<br />
ясное дело, доступна только homo faber, человеку-производителю, ремесленнику, мастеру. Именно эта<br />
теоретическая интуиция поведет неаполитанского философа вперед через рифы иссеченного дна<br />
эпистемологии века научных потрясений.<br />
Образцовая четкость геометрии невозможна без допущения, что она изобретена человеком. Факт и<br />
фактор-деятель суть условия и приют истины. «Verum (истинное) и factum (сделанное) в латинском, —<br />
пишет Вико все в той же работе «О древнейшей мудрости итальянцев», — взаимообратимы. Отсюда<br />
вполне правомерно заключить: древние ученые были убеждены, что истинное и сделанное — одно и то<br />
же, и первый Творец стал первой истиной».<br />
Вико против истории философов 563<br />
Ясно, Бог — высшая премудрость, ибо Он — Создатель всего. Ну а человек? Человек может знать<br />
лишь то, что произведено им самим, начиная с математики и геометрии и кончая внешним миром в<br />
колеблющихся пределах его экспериментальных возможностей производить и воспроизводить нечто. Но,<br />
Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта - С-<br />
Петербург, «Пневма», <strong>2002</strong>, 880 с, с ил.