?????? 2002 - ?????????? Fort/Da - Lib.Ru

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru 70
являются главными составляющими науки в нашем представлении. Нельзя не согласиться с Рандаллом,
Сартоном или Койре, которые утверждают, что исследования Леонардо, полные блистательных догадок
и гениальных прозрений, никогда не выходили за пределы «занимательных» опытов и не достигали той
систематичности, которая является основной характеристикой современной науки и техники. Его
изыскания, всегда колеблющиеся между экспериментом и комментарием, оказываются раздробленными
и как бы рассеянными в серии разрозненных наблюдений, письмен-
Леонардо да Винчи 111
ных заметок для самого себя. Леонардо не имел интереса к науке как к организованному корпусу
знаний, для него наука — это коллективное предприятие. Для тех, кто считает, что наука в современном
смысле не сводится к сумме теорий, инструментария, экспериментов, это различие очень важно. Можно
сравнить Леонардо с деревом, которое корнями проросло в свою эпоху, а листвой вдыхает воздух
грядущих времен. Иными словами, если в трудах Леонардо и не обнаруживается всей суммы основных
характеристик современной науки, то некоторые из них прослеживаются в его размышлениях с
достаточной четкостью. Именно так обстоит дело с идеей опыта, а также отношения между теорией и
практикой.
«Умозрительное рассуждение» и «опыт»
Каковы же представления об опыте и знаниях по Леонардо? Леонардо любил называть себя
«необразованным человеком», хотя мы знаем, что он обучался в мастерской Верроккьо, в том числе
разным «механическим искусствам». А именно на основе «механических искусств» постепенно
формируется понимание опыта, который больше не является ни разрозненной практикой людей,
занимающихся различными ремеслами, ни простым рассуждением специалистов в области свободных
искусств, не имеющих никаких контактов с миром природы. Опыт таких мастерских, к которым
принадлежала и мастерская Верроккьо, позволяет прочно соединить механические и свободные
искусства, такие как геометрия или перспектива. Следовательно, Леонардо против тех, кто считает, что
чувство — т. е. ощущение и наблюдение — препятствует природному утонченному познанию.
С другой стороны, он убежден, что «никакое человеческое исследование не может привести к
истинному, знанию, если оно не опирается на математические доказательства». Просто голого
наблюдения недостаточно; в природе есть «бесконечное число отношений», которые никогда не
познаются опытным путем. Природные явления могут быть поняты лишь в том случае, если мы раскроем
их причины в умозрительном рассуждении: именно причина показывает, почему «мы имеем дело с
опытом такого рода». Природа изобилует бесконечным числом причин, которые никогда не проявлялись
в опыте; любое наше знание берет начало от чувства; чувства имеют земную природу, разум находится
вне, созерцает их. И те, кто принимает практику без науки, подобны кормчему, взошедшему на корабль
без
112 Итальянское Возрождение
штурвала и компаса, не знающему точно, куда плывет корабль. Наука, продолжает Леонардо, — это
капитан, практика — матросы. Научное знание вещей, с одной стороны, завершается определенным
опытом, т. е. теории получают подтверждение, с другой — оно открывает путь к технологическим
разработкам, воплощенным Леонардо в его машинах. Во всей этой цепи рассуждений, замечает
Кассирер, нет противоречия между положением, что любое знание начинается с ощущения, и
признанием за разумом собственной функции, помимо и за пределами восприятия. Два этих положения
вполне совместимы, по крайней мере для Леонардо. Размышления Леонардо с очевидностью направлены
на поиски промежуточного звена между этими двумя основополагающими факторами. Не распыляясь на
частном, мы должны попытаться понять общий закон, который возвышается и господствует над ним.
Только знание этого закона даст нам в море частных фактов и отдельных практических данных компас,
без которого мы остаемся слепыми и лишенными штурвала. Теория дает нужное направление опыту.
Таким образом, Леонардо, полагает Кассирер, предвосхитил аналитико-синтетический метод Галилея.
Галилей в работе над своим математике-экспериментальным методом испытал, пусть и не прямо,
влияние Леонардо.
По мнению других, опыт и математика не столь легко соединяются в рассуждениях Леонардо и вряд
ли его следует считать предшественником Галилея. Например, Энрико Беллоне пишет: «Образ какого
Леонардо мы можем воссоздать? Того, который восхваляет блестящие возможности опыта, или того,
который их отвергает и прославляет достоинства математической абстракции? В эпоху Леонардо в науке
происходят сложные изменения, которых он не осознает, и пытается комментировать лишь посредством
кратких заметок или лаконичных афоризмов. Леонардо является истинным сыном Возрождения и как
таковой он никоим образом не мог заложить основы учения Галилея».
В противоположность авторитетам и традиции, Леонардо считает, что опыт — великий учитель;
именно в школе опыта мы можем постичь природу, а не путем передачи и повторения ее бледных
отражений в книгах: «знание — дитя опыта», а не произвольных теоретических конструкций, пусть и
воплощающих проблемы высшего порядка: «Лучше маленькая точность, чем большая ложь», — говорит
Леонардо. И еще: «Ложь столь презренна, что, если даже го-
Леонардо да Винчи 113
ворится о божественных вещах, она лишает их божественной благодати, а правда столь совершенна
что если даже и распространяется на низкие материи, она несравненно превосходит неопределенность и
Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта - С-
Петербург, «Пневма», 2002, 880 с, с ил.